Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Только что опубликовав роман “Рудин” в январской и февральской книжках “Современника” за 1856 год, Тургенев задумывает новый роман. На обложке первой тетради с автографом “Дворянского гнезда” написано: “Дворянское гнездо”, повесть Ивана Тургенева, задумана в начале 1856 года; долго очень не принимался за нее, все вертел ее в голове; начал вырабатывать ее летом 1858 года в Спасском. Кончена в понедельник, 27-го октября 1858 года в Спасском”. Последние исправления были внесены автором в середине декабря 1858 года, и в январской книжке “Современника” за 1959 год “Дворянское гнездо” увидело свет. “Дворянское гнездо” по общей настроенности кажется очень далеким от первого тургеневского романа. В центре произведения - история глубоко личная и трагическая, история любви Лизы и Лаврецкого. Герои встречаются, у них возникает симпатия друг к другу, потом - любовь, они боятся признаться в этом самим себе, потому что Лаврецкий связан браком. За короткое время Лиза и Лаврец-кий переживают и надежду на счастье, и отчаяние - при сознании его невозможности. Герои романа ищут ответы прежде всего на вопросы, которые их судьба ставит перед ними, - о личном счастье, о долге перед близкими, о самоотречении, о своем месте в жизни. В первом тургеневском романе присутствовал дух дискуссии. Герои “Рудина” решали философские вопросы, истина рождалась у них в споре.
Герои “Дворянского гнезда” сдержанны и немногословны, Лиза - одна из самых молчаливых тургеневских героинь. Но внутренняя жизнь героев протекает не менее напряженно, и работа мысли совершается неустанно в поисках истины - только почти без слов. Они всматриваются, вслушиваются, вдумываются в жизнь, окружающую их и свою собственную, с желанием понять ее. Лаврецкий в Васильевском “словно прислушивался к течению тихой жизни, которая его окружала”. И в решительный момент Лаврецкий опять и опять “принимался глядеть в свою жизнь”. Поэзией созерцания жизни веет от “Дворянского гнезда”. Безусловно, на тональности этого тургеневского романа сказались личные настроения Тургенева 1856-1858 годов. Обдумывание романа у Тургенева совпало с моментом жизненного перелома, с душевным кризисом. Тургеневу тогда было около сорока лет. Но известно, что ощущение старения пришло к нему очень рано, и вот он уже говорит, что “не только первая и вторая - третья молодость прошла”. У него грустное сознание, что жизнь не сложилась, что поздно рассчитывать на счастье для себя, что “пора цветения” миновала. Вдали от любимой женщины - Полины Виардо - нет счастья, но и существование около ее семьи, по его выражению, - “на краешке чужого гнезда”, на чужбине - тягостно. Собственное трагическое восприятие любви Тургеневым сказалось и в “Дворянском гнезде”. К этому присоединяются раздумья о писательской судьбе. Тургенев корит себя за неразумную трату времени, недостаточный профессионализм. Отсюда и авторская ирония по отношению к дилетантству Паншина в романе - этому предшествовала полоса сурового осуждения Тургеневым самого себя. Вопросы, волновавшие Тургенева в 1856-1858 годах, предопределили круг проблем, поставленных в романе, но там они проявляются, естественно, в другом преломлении. “Я теперь занят другою, большою повестью, главное лицо которой - девушка, существо религиозное, я был приведен к этому лицу наблюдениями над русской жизнью”, - писал он к Е. Е. Ламберт 22 декабря 1857 года из Рима. Вообще вопросы религии были далеки от Тургенева. Ни душевный кризис, ни нравственные искания не привели его к вере, не сделали глубоко религиозным, к изображению “существа религиозного” он приходит иным путем, настоятельная необходимость осмыслить это явление русской жизни связана с решением более широкого круга вопросов.
В “Дворянском гнезде” Тургенева интересуют злободневные вопросы современной жизни, здесь он точно вверх по течению реки доходит до ее истоков. Поэтому и герои романа показаны с их “корнями”, с той почвой, на которой они выросли. Тридцать пятая глава начинается с воспитания Лизы. У девушки не было душевной близости ни с родителями, ни с француженкой-гувернанткой, она воспитывалась, подобно пушкинской Татьяне, под влиянием своей няни, Агафьи. История Агафьи, дважды за свою жизнь отмеченной барским вниманием, дважды перенесшей опалу и смирившейся перед судьбой, могла бы составить целую повесть. Автор ввел историю Агафьи по совету критика Анненкова - иначе, по мнению последнего, был непонятен конец романа, уход Лизы в монастырь. Тургенев показал, как под влиянием сурового аскетизма Агафьи и своеобразной поэзии ее речей сформировался строгий душевный мир Лизы. Религиозное смирение Агафьи воспитало в Лизе начало всепрощения, покорности судьбе и самоотречения от счастья.
В образе Лизы сказались свобода взгляда, широта восприятия жизни, правдивости ее изображения. Самому автору по натуре ничто не было более чуждо, чем религиозное самоотречение, отказ от людских радостей. Тургеневу была присуща способность наслаждаться жизнью в самых разных ее проявлениях. Он тонко чувствует прекрасное, испытывает радость и от естественной красоты природы, и от изысканных созданий искусства. Но более всего умел он ощутить и передать красоту человеческой личности, пусть не близкой ему, но цельной и совершенной. И поэтому такой нежностью овеян образ Лизы. Как пушкинская Татьяна, Лиза - из тех героинь русской литературы, которым легче отказаться от счастья, чем причинить страдания другому человеку. Лаврецкий - человек с “корнями”, уходящими в прошлое. Недаром его родословная рассказана от начала - с XV века. Но Лаврецкий не только потомственный дворянин, он также и сын крестьянки. Он этого никогда не забывает, он ощущает в себе “мужицкие” черты, и окружающие удивляются его необыкновенной физической силе. Марфа Тимофеевна, тетка Лизы, восхищалась его богатырством, а мать Лизы, Марья Дмитриевна, порицала в Лав-рецком отсутствие утонченных манер. Герой и происхождением, и личными качествами близок к народу. Но вместе с тем на формирование его личности оказали влияние и вольтери-анство, англоманство отца, и русское университетское образование. Даже физическая сила Лаврецкого не только природная, но и плод воспитания швейцарца-гувернера.
В этой развернутой предыстории Лаврецкого автора интересуют не только предки героя, в рассказе о нескольких поколениях Лаврецких отражена и сложность русской жизни, русского исторического процесса. Глубоко значителен спор между Паншиным и Лаврецким. Он возникает вечером, в часы, предшествующие объяснению Лизы и Лаврецкого. И недаром этот спор вплетается в самые лирические страницы романа. Для Тургенева здесь слиты воедино личные судьбы, нравственные искания его героев и их органическая близость к народу, отношение к нему на “равных”.
Лаврецкий доказал Паншину невозможность скачков и надменных переделок с высоты чиновничьего самосознания - переделок, не оправданных ни знанием родной земли, ни действительно верой в идеал, хотя бы отрицательный; привел в пример свое собственное воспитание, требовал прежде всего признания “народной правды и смирения перед нею...”. И он ищет эту народную правду. Он не принимает душой религиозного самоотречения Лизы, не обращается к вере как к утешению, но испытывает нравственный перелом. Не проходит для Лаврецкого даром и встреча с товарищем по университету Ми-халевичем, упрекнувшим его в эгоизме и лени. Отречение все же происходит, хотя и не религиозное, - Лаврецкий “действительно перестал думать о собственном счастье, о своекорыстных целях”. Его приобщение к народной правде совершается через отказ от эгоистических желаний и неутомимый труд, дающий спокойствие исполненного долга.
Роман принес Тургеневу популярность в самых широких кругах читателей. По словам Анненкова, “молодые писатели, начинающие карьеру, один за другим являлись к нему, приносили свои произведения и ждали его приговора...”. Сам Тургенев вспоминал двадцать лет спустя после романа: “Дворянское гнездо” имело самый большой успех, который когда-либо выпал мне на долю. Со времени появления этого романа я стал считаться в числе писателей, заслуживающих внимание публики”

Род Лаврецких ("Дворянское гнездо") — старинный, знатный, богатый. Прадед героя — Андрей Лаврецкий — был человек деспотического нрава, жестокий, очень умный и очень самоуправный, алчный и безумно щедрый. Такова была и его жена, «пучеглазая, с ястребиным взглядом, с круглым желтым лицом, цыганка родом, вспыльчивая и мстительная...»

Противоположного нрава был дед, сын Андрея Лаврецкого. Петр Андреевич, «простой степ ной барин, довольно вбалмошный... грубый, но не злой, хлебосол и псовый охотник...» Он плохо управлял имением, дворню избаловал и окружил себя приживальщиками, дармоедами, без которых не мог жить и скучал, но которых в то же время презирал. Было у него двое детей: сын Иван, отец Феодора Лаврецкого, и дочь Глафира.

Иван воспитывался в доме богатой тетки, старой княжны Кубенской, а после ее замужества переселился в дом отца, с которым скоро рассорился, когда решил жениться на простой дворовой девке Маланье. После ссоры с отцом Иван Петрович поселился за границей, пробыл там несколько лет и вернулся обратно на родину лишь тогда, когда получил известие о смерти отца. Из-за границы он вернулся «англоманом», усвоил вершки европейской культуры и приехал с несколькими готовыми планами о переустройстве России. (Это было в начале царствования Александра I). Иван Петрович, прежде всего, стал вводить преобразования в собственном доме: удалил всех приживальщиков, отказался принимать прежних гостей, завел новую мебель, колокольчики, умывальные столики, одел прислугу в новые ливреи... и только. Крестьянам жилось как и при прежнем барине, но «только оброк кой-где прибавился, да барщина стала потяжелей, да мужикам запретили прямо обращаться к Ивану Петровичу». На совершенно новую ногу поставлено было и воспитание юного Феди.

Иван Петрович принялся за воспитание сына, которому шел тогда уже 12-ый год. Федю одели в шотландский костюм, приставили к нему молодого швейцарца, опытного учителя гимнастики, запретили заниматься музыкой, ибо отец нашел, что «музыка — занятие недостойное мужчины». На физическое воспитание было обращено особенное внимание. Параллельно он изучал естественные науки, математику, международное право, обучался столярному ремеслу и должен был ознакомиться «для поддержания рыцарских чувств» с геральдикой. В нем старались выработать твердость воли и обязали вносить ежедневно в особую книгу итоги истекшего дня. А когда Федору было 16 лет, отец счел полезным дать сыну ряд наставлений об отношении к женщине. Наставления эти сводились к тому, что необходимо презирать «женский пол». И вся эта воспитательная система в целом сбила с толку мальчика.

Трудно сказать, было ли такое воспитание хуже того, которое получил Лаврецкий ("Дворянское гнездо") до приезда отца, когда его воспитывала тетка Глафира Петровна. Если Глафира Петровна и не терзала своего племянника гимнастикой и прочими воспитательными методами, зато не лучше должна была подействовать вся эта обстановка беспрерывного пребывания в обществе трех бессердечных, злых старых дев — тетки, наставницы-шведки и старухи Васильевны, — которые ничем не могли заинтересовать способного и пытливого мальчика, не знавшего ласки, не слышавшего ни одного теплого слова участия.

Под такими влияниями рос и воспитывался наш герой. И что же получилось в результате? Старая дворянская семья, со всеми своими крепостническими традициями должна была, прежде всего, отгородить Лаврецкого толстой стеной от народа, от всего его миросозерцания, горестей и забот. Лаврецкий ("Дворянское гнездо") рос типичным барчуком, в душе которого не оставляли никакого следа ни бесконечно тяжелая доля пахаря-раба, ни изуверства помещиков. Только изредка проносились обрывки воспоминаний о страдалице матери, простой дворовой девке, вынесшей на своих плечах все озлобление Петра Андоеевича, и тогда - ненадолго - просыпалось какое-то смутное, но теплое отношение к крепостным...

Отец старался выработать в сыне твердую волю, но вся система воспитания не могла не оказать противоположного действия, ибо не внушила серьезного взгляда на жизнь, не приучила к труду и стойкости в жизненной борьбе. От природы несколько тяжелого на подъем, склонного к лени мальчика следовало бы ввести в круг таких занятий, которые придали бы ему больше жизнерадостности, сделали бы более подвижным. Лаврецкий ("Дворянское гнездо") обладал умом ясным и здравым, и необходимо было дать такому уму подходящую здоровую пищу, но этого не сумели сделать его воспитатели. Они, вместо того, «чтобы бросить мальчика в жизненный водоворот, — говорит Тургенев — продержали его в искусственном уединении», вместо того, чтобы окружить подходящей товарищеской средой, заставили жить до 19-ти лет в обществе одних старых дев...

Ни от одного из своих воспитателей не слышал он слова ласки, и ни тетка, ни отец не подумали о том, чтобы внушить доверие и привязать к себе не по летам серьезного и задумчивого Федю. Таким-то образом он вырос нелюдимым, душевно одиноким и недоверчивым к людям; он их избегал и очень мало знал. И, уходя из родительского дома, что мог он оставить там доброго и дорогого, о чем бы стоило и хотелось пожалеть, что могло бы внести луч света в его дальнейшую жизнь, могло бы ее скрасить и согреть?! Впоследствии, когда Лаврецкий столкнулся лицом к лицу с суровой правдой жизни, эта черствая система беспощадно довершила то, что было начато еще в годы детства и юности, в неприглядной обстановке родных Лаврецкого... Да, «недобрую шутку, — говоря словами автора романа, — сыграл англоман с своим сыном!»

Лаврецкому было 23 года, когда пред ним только что начинала открываться жизнь. Иван Петрович умер, и Федор, свободный от тяжелой опеки, почувствовал начало перелома в своей жизни. Полный жажды новых впечатлений и знания, он отправился в Москву и поступил в университет. Это было в начале 30 х годов, когда в университетских кружках шла интенсивная работа мысли, когда чуткая, идеалистически настроенная молодежь проводила дни и ночи в дружеских беседах и спорах о Боге, правде, будущности человечества, о поэзии, ища разрешения всех сложных вопросов нравственности и самопознания, когда вырабатывалась целая плеяда впоследствии выдающихся деятелей, и мыслящие слои интеллитентного русского общества сбрасывали с себя тяжелый кошмар безвременья после печального, трагического 1825 г. Достаточно наблюдательный и любознательный Лаврецкий ("Дворянское гнездо") знал, что происходило в этих кружках, но нелюдимый, необщительный, недоверчивый к людям, он не захотел принять участия в этих кружках и сблизился только с одним Михалевичем, восторженным мечтателем и энтузиастом.

Таким образом, целая полоса в жизни нашей интеллигенции прошла мимо Лаврецкого, не захватила его так, как захватила, например, его современника Рудина. Только при посредстве Михалевича доходили до него отголоски столь интенсивной жизни, и это, даже в таком недостаточном количестве, не могло не оставить в нем определенного следа, не могло не будить ума и чувства. Лаврецкий серьезно занимается, предоставленный самому себе, начинает обдумывать всю свою прошлую жизнь и мучительно ищет разгадки для будущего. Проносится в голове весь столь бесполезно пройденный путь, хочется начать новую. еще смутно вырисовывающуюся жизнь, иную, более разумную, менее одинокую и менее беспросветную. Но тут вскоре резко и жестоко ворвалась так долго скрываемая правдивая и беспощадная действительность и нанесла Лаврецкому удар, от которого он не так скоро оправился, и тем труднее оправился, что вначале нашел для себя истинное, как ему казалось, и самое дорогое счастье… Лаврецкий полюбил.

В театре он увидел Михалевича в одной ложе с очень красивой молодой девушкой. Варвара Павловна Коробьина — так звали эту девушку — произвела на Лаврецкого сильное впечатление. Наш герой стал часто бывать у нее, а год спустя женился и уехал в деревню. Варвара Павловна была пустая светская женщина, малообразованная и малоинтеллигентная, во всех отношениях бесконечно уступавшая Лаврецкому. Но мог ли это увидеть и понять тот, кому еще в 16 лет внушали презрение к «женскому полу», который «23-х лет отроду, с несокрушимой жаждою любви в пристыженном сердце, еще ни одной женщине не смел взглянуть в глаза» Природа, так долго заглушаемая, взяла свое, а вся система воспитания, не давшая никакого жизненного опыта, не могла не заставить горько ошибиться в выборе любимой женщины. Лаврецкий бросил университет, переехал с Варварой Павловной сначала в деревню, затем в Петербург, где пробыл два года, а потом поселился за границей. Искренний и благородный Лаврецкий, как высшую драгоценность, лелеял и оберегал свою любовь, готовый во имя ее на всякие жертвы, в ней он, казалось, нашел свое первое счастье и успокоение от всех невзгод. Но вскоре все оказалось разбитым: Лаврецкий случайно узнал, что Варвара Павловна вовсе не любит его, что она в связи с другим. Это был удар, от которого не легко и не скоро оправляются люди, подобные этому герою. Вначале он почти обезумел, не знал, что предпринять, на что решиться, но потом необычайным усилием воли заставил себя если не примириться с фактом, то все же отыскать тот минимум спокойствия, который не позволил бы окончательно пасть духом и не привел бы к трагической развязке.

Этот момент в жизни Лаврецкого представляет наибольший интерес для характеристики героя. Он после разрыва с женою сильно загрустил, но не пал духом и — в этом проявилась его сила воли — с большим усердием и энергией принялся за пополнение своих знаний. С женой, так жестоко обманувшей его, он не поступил круто и позаботился о том, чтобы обеспечить ее доходами от своего имения. Ни одного упрека, ни одной жалобы не услыхала от него Варвара Павловна.

Оправившись несколько от удара, нанесенного разрывом с женою, Лаврецкий ("Дворянское гнездо") спустя четыре года возвращается на родину и здесь, в доме своих дальних родственников, встречается с молодой симпатичной девушкой — Лизой. Лаврецкий и Лиза полюбили друг яруга, но между ними стояла Варвара Павловна, и о женитьбе не могло быть и речи. Лиза ушла в монастырь, Лаврецкий сначала поселился в своем имении, стал жить одиноко, потом долго скитался и, наконец, снова вернулся на родину, где и нашел применение своим силам в небольшом, но все же полезном деле. Эта вторая разбитая любовь наложила на Лаврецкого еще более сильную печать печали и грусти и лишила всякой радости в жизни.

Любовь к женщине то дает Лаврецкому много счастья и радости, то еще больше горести и печали; он старается забыться от нее в книгах, в знакомстве с заграничной жизнью, в музыке, наконец в том, что признал делом своей жизни: взяться за соху и самому начать пахать. Как это характерно не для одного Лаврецкого, но и для Онегина, еще больше для Печорина, людей далеко не сходных, но все же родственных и близких в этой жажде любви, всегда неудачной, всегда заставляющей этих героев уйти с разбитым сердцем!

Следующие поколение, в особенности люди 60-х годов, охотно готовы были за это посмеяться над Лаврецкими, Онегиными, Печориными. Может ли, говорили они, люди 60-х годов, человек мыслящий и глубоко чувствующий основывать всю свою стойкость в жизненной борьбе на любви к женщине, может ли он оказаться выброшенным за борт только потому, что его постигла неудача в личной жизни?!

«Вина» Лаврецкого — не его личная вина, а всех тех общественно-исторических условий, которые заставляли лучших русских людей с какой-то беспощадною необходимостью заполнять лучшую половину своей жизни не общеполезным трудом, а только удовлетворением своего личного счастья. По воле жестокой истории оторванные от своего народа, чуждые ему и далекие от него Лаврецкие не знали и не умели найти применения своим силам в практической деятельности и тратили весь жар своей души на личные переживания и личное счастие. Ведь даже Рудины, больше всего искавшие не личного, а общественного благополучия, также ничего не успели, также терпели поражение и оказались такими же неудачниками, такими же лишними людьми! Поэтому Федора Лаврецкого нельзя осудить и признать, как личность, морально ничтожным только потому, что в нем было так много столь презираемого Базаровыми «романтизма»!

Для полноты характеристики Лаврецкого необходимо обратиться еще к одной стороне в его миросозерцании. «Романтизм» сблизил и породнил Лаврецкого с его предшественниками: Онегиным и Печориным. Но между первым и последними — существенная разница. Онегин скучал и хандрил, Печорин всю жизнь метался из стороны в сторону, все искал успокоения «в бурях», но этого успокоения не находил и так же, как Онегин, скучал и хандрил. Грустил и Лаврецкий. Но он глубже и серьезнее вглядывался в окружающую жизнь, мучительнее искал ее разгадок и больше и сильнее скорбил по поводу ее неурядиц. Во время своей университетской жизни, после женитьбы, после разрыва с Варварой Павловной, и даже после второй неудачной любви Лаврецкий не перестает неустанно работать над пополнением своих знаний и вырабатывает в себе стройное, вполне обдуманное миросозерцание. Во время своего двухлетнего пребывания в Петербурге он все дни проводил за чтением книг, в Париже он слушает лекции в университете, следит за прениями в палатах и живо интересуется всей жизнью этого мирового города. Умный и наблюдательный Лаврецкий из всего прочитанного и из всех наблюдений над русской и европейской жизнью делает определенный вывод о судьбах и задачах России...

Лаврецкий ("Дворянское гнездо") — не человек определенной партии; он не причислял себя ни к одному из тогда намечавшихся, а впоследствии так резко отмежевавшихся двух течений среди интеллигенции: славянофилов и западников. Он помнил - Лаврецкому было тогда 19 лет - как отец его, объявивший себя англоманом, совершил так быстро крутой переворот во всем своем мировоззрении, сейчас же после 1825 года, и, сбросив с себя тогу просвещенного вольнодумца-европейца, предстал в весьма непривлекательном виде типичного российского барина-крепостника, деспота, трусливо спрятавшегося в свою скорлупу. Более близкое знакомство с поверхностными «западниками», в сущности не знавшими даже той Европы, перед которой они преклонялись, и, наконец, долгие годы жизни за границей привели Лаврецкого к мысли, что Европа далеко не во всем так хороша и привлекательна, что еще больше непривлекательны русские европейцы.

Эта мысль прослеживается в споре между Лаврецким и Паншиным. Паншин говорил, что «мы только наполовину сделались европейцами», что мы должны «подогнать» Европу, что «мы поневоле должны заимствовать у других», к народному же быту следует только отчасти приноравливаться. Но Лаврецкий стал доказывать, что нет большего вреда для страны, как те стремительные «переделки», при которых не считаются ни с вполне самобытным прошлым русского народа, ни со всей той «народной правдой», перед которой необходимо «преклониться». Лаврецкий не прочь «переделать» Россию, но не хочет рабского подражания Европе.

Таковы важнейшие этапы в жизни Лаврецкого. Его жизнь сложилась неудачно. В годы детства и юности, под кровлей родительского дома, он неустанно чувствовал над собою железную опеку деспотических воспитателей, сумевших только изуродовать лучшие природные задатки своего воспитанника. И это воспитание наложило на героя свою сильную печать: сделало его нелюдимым, недоверчивым к людям, не дало никакого знакомства с жизнью, не приучило к стойкости и упорству в жизненной борьбе. Но и столь сильная рука отца все же не сумела подавить в Лаврецком силу воли; ее он всегда проявлял в моменты особенно тяжелые для него: во время разрыва с Варварой Павловной, после ухода Лизы в монастырь. В нем было много доброго, светлого, он жаждал знаний и мучительно искал ответа на «проклятые вопросы» российской действительности. Но, как и все лучшие люди дореформенной Руси, Лаврецкий не знал жизни и не сносил ее сильных ударов. В этом весь его трагизм, причина разбитой жизни. Лучшие, молодые свои годы отдал он поискам личного счастия, которого так и не нашел. И только после долгих скитаний, после всех своих личных неудач решил он отдать свои силы полезной для народа деятельности. Но - как это характерно для Лаврецких - как много проявил он и в этом своего «байбачества» и барской медлительности, как мало было в этой деятельности широты и, что, быть может, наиболее существенно, не вызвано ли было это «хождение в народ», это «каяние» больше всего желанием позабыть, скрасить свою скорбь и грусть о потерянном боз возвратно личном счастии?!

Мог он несравненно больше сделать для тех же крестьян при своем богатстве, мог бы не только «обеспечить и упрочить быт» крепостных, но и дать им волю, ибо это не было ведь запрещено в дореформенной Руси 40 х годов! Но для всего этого необходимо было быть более сильным и крупным человеком, с большим самопожертвованием. Лаврецкий ("Дворянское гнездо") же не был ни сильным, ни крупным человеком. Такие люди были лишь впереди, и им несомненно принадлежало будущее.. Лаврецким же оставалось только делать свое небольшое, но безусловно полезное дело и, мысленно обращаясь к молодому подраставшему поколению, пожелать менее тернистого жизненного пути, больше удач, больше радости и успехов.

Задумал роман "Дворянское гнездо" Тургенев еще в 1855 году. Однако писатель испытывал в то время сомнения в силах своего таланта, накладывался и отпечаток личной неустроенности в жизни. Работу над романом Тургенев возобновил лишь в 1858 году, по приезде из Парижа. Роман появился в январской книге "Современника" за 1859 год. Сам автор впоследствии отмечал, что "Дворянское гнездо" имело самый большой успех, который когда-либо выпал ему на долю.

Тургенев, отличавшийся способностью подметить и изобразить новое, нарождающееся, и в этом романе отразил современность, главные моменты жизни дворянской интеллигенции того времени. Лаврецкий, Паншин, Лиза - не отвлеченные образы, созданные головным путем, а живые люди - представители поколений 40-х годов XIX в. В романе Тургенева не только поэзия, но и критическая направленность. Это произведение писателя - обличение самодержавно-крепостнической России, отходная песнь "дворянским гнездам".

Излюбленное место действия в тургеневских произведениях - "дворянские гнезда" с царящей в них атмосферой возвышенных переживаний. Их судьба волнует Тургенева и один из своих романов, который так и называется "Дворянское гнездо", проникнут чувством тревоги за их судьбу.

Этот роман проникнут сознанием того, что "дворянские гнезда" вырождаются. Критически освещает Тургенев дворянские родословные Лаврецких и Калитиных, видя в них летопись крепостнического произвола, причудливую смесь "барства дикого" и аристократического преклонения перед Западной Европой.

Рассмотрим идейное содержание и систему образов "Дворянского гнезда". Тургенев поставил в центр романа представителей дворянского класса. Хронологические рамки романа - 40-е годы. Действие начинается в 1842 г., а в эпилоге рассказывается о событиях, происшедших 8 лет спустя.

Писатель решил запечатлеть ту полосу в жизни России, когда в лучших представителях дворянской интеллигенции растет тревога за судьбы свои и своего народа. Тургенев интересно решил сюжетный и композиционный план своего произведения. Он показывает своих героев в самые напряженные переломные моменты их жизни.

После восьмилетнего пребывания за границей возвращается в свое родовое имение Федор Лаврецкий. Им пережито большое потрясение - измена жены Варвары Павловны. Уставший, но не надломленный страданиями Федор Иванович приехал в деревню, чтобы улучшить быт своих крестьян. В соседнем городе в доме у своей двоюродной сестры Марьи Дмитриевны Калитиной он встречается с ее дочерью - Лизой.

Лаврецкий полюбил ее чистой любовью, Лиза ответила ему взаимностью.

В романе "Дворянское гнездо" большое место автор уделяет теме любви, потому что это чувство помогает высветить все лучшие качества героев, увидеть главное в их характерах, понять их душу. Любовь изображена Тургеневым как самое прекрасное, светлое и чистое чувство, пробуждающее в людях все лучшее. В этом романе, как ни в одном другом романе Тургенева, любви героев посвящены самые трогательные, романтические, возвышенные страницы.

Любовь Лаврецкого и Лизы Калитиной проявляется не сразу, она подступает к ним исподволь, через многие размышления и сомнения, а потом внезапно обрушивается на них своей неодолимой силой. Лаврецкий, испытавший многое на своем веку: и увлечения, и разочарования, и потерю всех жизненных целей,-- сначала просто любуется Лизой, ее невинностью, чистотой, непосредственностью, искренностью-- всеми теми качествами, которые отсутствуют у Варвары Павловны, лицемерной, развратной жены Лаврецкого, бросившей его. Лиза близка ему по духу: "Случается иногда, что два уже знакомых, но не близких друг другу человека внезапно и быстро сближаются в течение нескольких мгновений, - и сознание этого сближения тотчас выражается в их взглядах, в их дружелюбных и тихих усмешках, в самих их движениях. Именно это случилось с Лаврецким и Лизой". Они много беседуют и понимают, что у них очень много общего. Лаврецкий серьезно относится к жизни, к другим людям, к России, Лиза тоже глубокая и сильная девушка, имеющая собственные идеалы и убеждения. По мнению Лемма, учителя музыки Лизы, она "девица справедливая, серьезная, с возвышенными чувствами". За Лизой ухаживает молодой человек, столичный чиновник с прекрасным будущим. Мать Лизы была бы рада отдать ее замуж за него, она считает это прекрасной партией для Лизы. Но Лиза не может любить его, она чувствует фальшь в его отношении к ней, Паншин - человек поверхностный, он ценит в людях внешний блеск, а не глубину чувств. Дальнейшие события романа подтверждают это мнение о Паншине.

Только когда Лаврецкий получает известие о кончине в Париже своей жены, он начинает допускать мысль о личном счастье.

Они были близки к счастью, Лаврецкий показал Лизе французский журнал, в котором сообщалось о смерти его жены Варвары Павловны.

Тургенев в своей излюбленной манере не описывает чувства человека, освободившегося от стыда и унижения, он использует прием "тайной психологии", изображая переживания своих героев через движения, жесты, мимику. После того как Лаврецкий прочитал известие о смерти жены, он "оделся, вышел в сад и до самого утра ходил взад и вперед все по одной аллее". Через некоторое время Лаврецкий убеждается в том, что любит Лизу. Он не рад этому чувству, так как он уже испытывал его, и оно принесло ему только разочарование. Он пытается найти подтверждение известия о смерти жены, его мучает неопределенность. А любовь к Лизе все растет: "Он любил не как мальчик, не к лицу ему было вздыхать и томиться, да и сама Лиза не такого рода чувство возбуждала; но любовь на всякий возраст имеет свои страданья, - и он испытал их вполне". Чувства героев автор передает через описания природы, которая особенно прекрасна перед их объяснением: "У каждого из них сердце росло в груди, и ничего для них не пропадало: для них пел соловей, и звезды горели, и деревья тихо шептали, убаюканные и сном, и негой лета, и теплом". Сцена объяснения в любви Лаврецкого и Лизы написана Тургеневым удивительно поэтично и трогательно, автор находит самые простые и в то же время самые нежные слова для выражения чувств героев. Лаврецкий бродит ночью вокруг дома Лизы, смотрит на ее окно, в котором горит свеча: "Лаврецкий ничего не думал, ничего не ждал; ему приятно было чувствовать себя вблизи Лизы, сидеть в ее саду на скамейке, где и она сидела не однажды..." В это время Лиза выходит в сад, как будто чувствуя, что там Лаврецкий: "В белом платье, с нерасплетенными косами по плечам, она тихонько подошла к столу, нагнулась над ним, поставила свечку и чего-то поискала; потом, обернувшись лицом к саду, она приблизилась к раскрытой двери и, вся белая, легкая, стройная, остановилась на пороге".

Происходит объяснение в любви, после которого Лаврецкого переполняет счастье: "Вдруг ему почудилось, что в воздухе над его головою разлились какие-то дивные, торжествующие звуки; он остановился: звуки загремели еще великолепней; певучим, сильным потоком струились они, - ив них, казалось, говорило и пело все его счастье". Это была музыка, которую сочинил Лемм, и она полностью соответствовала настроению Лаврецкого: "Давно Лаврецкий не слышал ничего подобного: сладкая, страстная мелодия с первого звука охватывала сердце; она вся сияла, вся томилась вдохновением, счастьем, красотою, она росла и таяла; она касалась всего, что есть на земле дорогого, тайного, святого; она дышала бессмертной грустью и уходила умирать в небеса". Музыка предвещает трагические события в жизни героев: когда счастье было уже так близко, известие о смерти жены Лаврецкого оказывается ложным, из Франции Варвара Павловна возвращается к Лаврецкому, так как осталась без денег.

Лаврецкий стоически переносит это событие, он покорен судьбе, но его тревожит, что будет с Лизой, ведь он понимает, каково ей, впервые полюбившей, пережить такое. От страшного отчаяния ее спасает глубокая, беззаветная вера в Бога. Лиза уходит в монастырь, желая лишь одного - чтобы Лаврецкий простил свою жену. Лаврецкий простил, но жизнь его закончилась, он слишком сильно любил Лизу, чтобы еще раз начать все сначала с женой. В конце романа Лаврецкий, далеко не старый человек, выглядит стариком, он и ощущает себя человеком, отжившим свой век. Но любовь героев на этом не закончилась. Это то чувство, которое они пронесут через всю жизнь. Последняя встреча Лаврецкого и Лизы свидетельствует об этом. "Говорят, Лаврецкий посетил тот отдаленный монастырь, куда скрылась Лиза, - увидел ее. Перебираясь с клироса на клирос, она прошла близко мимо него, прошла ровной, торопливо-смиренной походкой монахини - и не взглянула на него; только ресницы обращенного к нему глаза чуть-чуть дрогнули, только еще ниже наклонила она свое исхудалое лицо - и пальцы сжатых рук, перевитые четками, еще крепче прижались друг к другу". Она не забыла свою любовь, не разлюбила Лаврецкого, и ее уход в монастырь это подтверждает. А Паншин, который так демонстрировал свою любовь к Лизе, полностью подпал под чары Варвары Павловны и стал ее рабом.

История любви в романе И.С. Тургенева "Дворянское гнездо" очень трагична и в то же время прекрасна, прекрасна потому, что это чувство неподвластно ни времени, ни обстоятельствам жизни, оно помогают человеку возвыситься над окружающей его пошлостью и обыденностью, это чувство облагораживает и делает человека человеком.

Сам Федор Лаврецкий явился потомком постепенно выродившегося рода Лаврецких, когда-то сильных, незаурядных представителей этой фамилии - Андрея (прадеда Федора), Петра, потом Ивана.

Общность первых Лаврецких - в невежестве.

Тургенев очень точно показывает смену поколений в роде Лаврецких, их связи с - различными периодами исторического развития. Жестокий и дикий самодур-помещик, прадед Лаврецкого ("что барин восхотел, то и творил, мужиков за ребра вешал... старшого над собой не знал"); его дед, который однажды "перепорол всю деревню", безалаберный и хлебосольный "степной барин"; полный ненависти к Вольтеру и "изуверу" Дидероту, - это типичные представители русского "барства дикого". Сменяют их приобщившиеся к культуре то претензии на "французскость", то англоманство, что мы видим в образах легкомысленной старой княжны Кубенской, в весьма преклонном возрасте вышедшей замуж за молодого француза, и отца героя Ивана Петровича. Начав с увлечения "Декларацией прав человека" и Дидро, он кончил молебнами и баней. "Вольнодумец - начал ходить в церковь и заказывать молебны; европеец - стал париться и обедать в два часа, ложиться в девять, засыпать под болтовню дворецкого; государственный человек - сжег все свои планы, всю переписку, трепетал перед губернатором и егозил перед исправником". Такова была история одного из родов русского дворянства.

В бумагах Петра Андреевича внук нашел единственную ветхую книжку, в которую тот вписывал то "Празднование в городе Санкт-Петербурге замирения, заключенного с Турецкой империей его сиятельством князем Александром Андреевичем Прозоровским", то рецепт грудного декохта с примечанием; "сие наставление дано генеральше Прасковье Федоровне Салтыковой от протопресвитера церкви живоначальные Троицы Федора Авксентьевича" и т. п.; кроме календарей, сонника и сочинения Абмодика у старика не было книг. И по этому поводу Тургенев иронически заметил: "Читать было не по его части". Как бы мимоходом Тургенев указывает на роскошь именитого дворянства. Так, смерть княжны Кубенской передана в следующих красках: княжна "разрумяненная, раздушенная амброй a la Rishelieu, окруженная арапчонками, тонконогими собачками и крикливыми попугаями, умерла на шелковом кривом диванчике времен Людовика XV, с эмалевой табакеркой работы Петито в руках".

Преклонявшаяся перед всем французским, Кубенская прививала и Ивану Петровичу такие же вкусы, дала французское воспитание. Писатель не преувеличивает значения войны 1812 г. для дворян типа Лаврецких. Они лишь временно "почувствовали, что русская кровь течет в их жилах". "Петр Андреевич на свой счет одел целый полк ратников". И только. Предки Федора Ивановича, в особенности его отец, больше любили иностранное, чем русское. Европейски образованный Иван Петрович, вернувшись из-за границы, ввел дворне новую ливрею, оставив все по-прежнему, о чем Тургенев не без иронии пишет: "Все осталось по-прежнему, только оброк кое-где прибавился, да барщина стала потяжелее, да мужикам запретили обращаться прямо к барину: патриот уж очень презирал своих сограждан".

И сына своего Иван Петрович решил воспитывать по заграничной методе. А это привело к отрыву от всего русского, к отходу от родины. "Недобрую шутку сыграл англоман со своим сыном". Оторванный с детства от родного народа, Федор лишился опоры, настоящего дела. Не случайно писатель привел Ивана Петровича к бесславной кончине: старик стал невыносимым эгоистом, своими капризами не дававшим жить всем окружающим, жалким слепцом, подозрительным. Смерть его явилась избавлением для Федора Ивановича. Перед ним вдруг открылась жизнь. В 23 года он не постеснялся сесть на студенческую скамью с твердым намерением овладеть знаниями, с тем, чтобы применить их в жизни, принести пользу хотя бы мужикам своих деревень. Откуда у Федора замкнутость и нелюдимость? Эти качества явились следствием "спартанского воспитания". Вместо того чтобы ввести юношу в гущу жизни, "его подержали в искусственном уединении", оберегали его от жизненных потрясений.

Родословная Лаврецких призвана помочь читателю проследить постепенный отход помещиков от народа, объяснить, как "вывихнулся" из жизни Федор Иванович; она призвана доказать, что неминуема социальная гибель дворянства. Возможность жить за чужой счет приводит к постепенной деградации человека.

Также дано представление о семействе Калитиных, где родителям нет никакого дела до детей, лишь бы были накормлены и одеты.

Вся эта картина дополняется фигурами сплетника и шута старого чиновника Гедеонове кого, лихого отставного штаб-ротмистра и известного игрока - отца Панигина, любителя казенных денег - отставного генерала Коробьина, будущего тестя Лаврецкого, и т. п. Рассказывая историю семей персонажей романа, Тургенев создает картину весьма далекую от идиллического изображения "дворянских гнезд". Он показывает разношерстую Россию, люди которой ударяются во все тяжкие от полного курса на запад до буквально дремучего прозябания в своем имении.

А все "гнезда", которые для Тургенева были оплотом страны, местом, где концентрировалась и развивалась ее мощь, претерпевают процесс распада, разрушения. Описывая предков Лаврецкого устами народа (в лице дворового человека Антона), автор показывает, что история дворянских гнезд омыта слезами многих их жертв.

Одна из них - мать Лаврецкого - простая крепостная девушка, оказавшаяся, на свое несчастье, слишком красивой, что привлекает внимание барича, который, женившись из желания досадить отцу, отправился в Петербург, где увлекся другой. А бедная Малаша, не перенеся еще и того, что у нее, в целях воспитания, отняли сына, "безропотно, в несколько дней угасла".

Федор Лаврецкий воспитывался в условиях надругательства над человеческой личностью. Он видел, как его мать, бывшая крепостная Маланья, была в двусмысленном положении: с одной стороны, ее официально считали женой Ивана Петровича, перевели на половину хозяев, с другой стороны, относились к ней с пренебрежением, в особенности ее золовка Глафира Петровна. Петр Андреевич называл Маланью "сыромолотная дворянка". Сам Федя в детстве чувствовал свое особое положение, чувство приниженности угнетало его. Над ним безраздельно господствовала Глафира, мать к нему не допускали. Когда Феде шел восьмой год, мать умерла. "Память о ней, - пишет Тургенев, - об ее тихом и бледном лице, об ее унылых взглядах и робких ласках навеки запечатлелась в его сердце".

Тема "безответности" крепостного крестьянства сопровождает все повествование Тургенева о прошлом рода Лаврецких. Образ злой и властной тетки Лаврецкого Глафиры Петровны дополняют образы постаревшего на барской службе дряхлого лакея Антона и старухи Апраксеи. Эти образы неотделимы от "дворянских гнезд".

В детские годы Федя должен был задумываться о положении народа, о крепостном праве. Однако его воспитатели делали все возможное, чтобы отдалить его от жизни. Воля его подавлялась Глафирой, но "… по временам находило на него дикое упрямство". Воспитанием Феди занимался сам отец. Он решил сделать его спартанцем. "Система" Ивана Петровича "сбила с толку мальчика, поселила путаницу в его голове, притиснула ее". Феде преподносились точные науки и "геральдика для поддержания рыцарских чувств". Отец хотел сформировать душу юноши на иностранный образец, привить ему любовь ко всему английскому. Именно под влиянием такого воспитания Федор оказался человеком, оторванным от жизни, от народа. Писатель подчеркивает богатство духовных интересов своего героя. Федор является страстным поклонником игры Мочалова ("не пропускал ни одного представления"), он глубоко чувствует музыку, красоты природы, словом, все эстетически прекрасное. Лаврецкому нельзя отказать и в трудолюбии. Он очень прилежно учился в университете. Даже после женитьбы, прервавшей почти на два года учебу, Федор Иванович вернулся к самостоятельным занятиям. "Странно было видеть, - пишет Тургенев, - его могучую, широкоплечую фигуру, вечно согнутую над письменным столом. Каждое утро он проводил за работой". И после измены жены Федор взял себя в руки и "мог заниматься, работать", хотя скептицизм, подготовленный опытами жизни, воспитаньем, окончательно забрался в его душу. Он стал очень равнодушен ко всему. Это явилось следствием оторванности его от народа, от родной почвы. Ведь Варвара Павловна оторвала его не только от занятий, его работы, но и от родины, заставив его скитаться по западным странам и забыть о долге перед своими крестьянами, перед народом. Правда, с детства его не приучили к систематическому труду, поэтому временами он находился в состоянии бездействия.

Лаврецкий сильно отличается от героев, созданных Тургеневым до "Дворянского гнезда". К нему перешли положительные черты Рудина (его возвышенность, романтическое устремление) и Лежнева (трезвость взглядов на вещи, практицизм). Он имеет твердый взгляд на свою роль в жизни - улучшать быт крестьян, он не замыкается в рамки личных интересов. Добролюбов писал о Лаврецком: "… драматизм его положения заключается уже не в борьбе с собственным бессилием, а в столкновении с такими понятиями и нравами, с которыми борьба, действительно, должна устрашать даже энергического и смелого человека". И далее критик отмечал, что писатель "умел поставить Лаврецкого так, что над ним неловко иронизировать".

С большим поэтическим чувством Тургенев описал возникновение любви у Лаврецкого. Понявший, что он крепко любит, Федор Иванович повторил многозначительные слова Михалевича:

И я сжег все, чему поклонялся;

Поклонился всему, что сжигал…

Любовь к Лизе - это момент его духовного возрождения, наступившего при возвращении в Россию. Лиза противоположна Варваре Павловне. Она-то смогла бы помочь развернуться способностям Лаврецкого, не помешала бы ему быть тружеником. Сам Федор Иванович думал об этом: "…она не отвлекала бы меня от моих занятий; она бы сама воодушевила меня на честный, строгий труд, и мы пошли бы оба вперед, к прекрасной цели". В споре Лаврецкого с Паншиным раскрывается его безграничный патриотизм и вера в светлое будущее своего народа. Федор Иванович "заступался за новых людей, за их убеждения и желания".

Утратив личное счастье вторично, Лаврецкий решает выполнять свой общественный долг (как он его понимает) - улучшает быт своих крестьян. "Лаврецкий имел право быть довольным, - пишет Тургенев, - он сделался действительно хорошим хозяином, действительно выучился пахать землю и трудился не для одного себя". Однако это было половинчато, это не заполняло всей его жизни. Приехав в дом Калитиных, он задумывается о "деле" своей жизни и признается, что оно было бесполезным.

Писатель осуждает Лаврецкого за печальный итог его жизни. При всех своих симпатичных, положительных качествах главный герой "Дворянского гнезда" не нашел своего призвания, не принес пользу своему народу и даже не добился личного счастья.

В 45 лет Лаврецкий чувствует себя состарившимся, неспособным к духовной деятельности, "гнездо" Лаврецких фактически прекратило свое существование.

В эпилоге романа герой появляется постаревшим. Лаврецкий не стыдится прошлого, он не ждет ничего от будущего. "Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь!" - говорит он.

"Гнездо" - это дом, символ семьи, где не прерывается связь поколений. В романе Дворянское гнездо" нарушена эта связь, что символизирует разрушение, отмирание родовых поместий под влиянием крепостного права. Итог этого мы можем видеть, например, в стихотворении Н.А. Некрасова "Забытая деревня". тургенев крепостной публикация роман

Но Тургенев надеется, что не все еще потеряно, и обращается в романе, прощаясь с прошлым, к новому поколению, в котором он видит будущее России.

Один из самых известных русских романов о любви, который противопоставил сатире идеализм и закрепил в культуре архетип тургеневской девушки.

комментарии: Кирилл Зубков

О чём эта книга?

«Дворянское гнездо», как и многие романы Тургенева, строится вокруг несчастной любви — двое главных героев, переживший неудачный брак Фёдор Лаврецкий и юная Лиза Калитина, встречаются, испытывают друг к другу сильные чувства, но вынуждены расстаться: оказывается, жена Лаврецкого Варвара Павловна не умерла. Потрясённая её возвращением Лиза уходит в монастырь, Лаврецкий же не хочет жить с женой и всю оставшуюся жизнь занимается хозяйством в своём поместье. В то же время в роман органично входят повествование о жизни русского дворянства, складывавшейся на протяжении последних нескольких сотен лет, описание отношений между разными сословиями, между Россией и Западом, споры о путях возможных реформ в России, философские рассуждения о природе долга, самоотречения и моральной ответственности.

Иван Тургенев. Дагерротип О. Биссона. Париж, 1847–1850 годы

Когда она написана?

Тургенев задумал новую «повесть» (писатель не всегда последовательно различал повести и романы) вскоре после окончания работы над «Рудиным», первым своим романом, опубликованным в 1856 году. Замысел был воплощён далеко не сразу: Тургенев, против своего обыкновения, работал над новым большим произведением несколько лет. Основная работа была проделана в 1858-м, а уже в начале 1859-го «Дворянское гнездо» было напечатано в некрасовском «Современнике» ⁠ .

Титульный лист рукописи романа «Дворянское гнездо». 1858 год

Как она написана?

Сейчас проза Тургенева может показаться не такой эффектной, как произведения многих его современников. Этот эффект вызван особым местом тургеневского романа в литературе. Например, обращая внимание на подробнейшие внутренние монологи героев Толстого или на своеобразие толстовской композиции, для которой характерно множество центральных героев, читатель исходит из представления о некоем «нормальном» романе, где есть центральное действующее лицо, которое чаще показывается «со стороны», а не изнутри. Именно тургеневский роман сейчас и выступает в качестве такой «точки отсчёта», очень удобной для оценки литературы XIX века.

— Вот вы, вернулись в Россию, — что же вы намерены делать?
— Пахать землю, — отвечал Лаврецкий, — и стараться как можно лучше её пахать

Иван Тургенев

Современники, однако, воспринимали тургеневский роман как очень своеобразный шаг в развитии русской прозы, резко выделяющийся на фоне типичной беллетристики своего времени. Проза Тургенева казалась блестящим образцом литературного «идеализма»: её противопоставляли сатирической очерковой традиции, которая восходила к Салтыкову-Щедрину и в мрачных красках рисовала, как крепостное право, чиновничья коррупция и общественные условия в целом разрушают жизни людей и калечат психику равно угнетённых и угнетателей. Тургенев не старается уйти от этих тем, однако подаёт их в совершенно ином духе: писателя в первую очередь интересует не формирование человека под воздействием обстоятельств, а скорее его осмысление этих обстоятельств и реакция на них.

При этом даже сам Щедрин — далеко не мягкий и не склонный к идеализму критик — в письме к Анненкову ⁠ восхищался тургеневским лиризмом и признавал его общественную пользу:

Сейчас прочитал я «Дворянское гнездо», уважаемый Павел Васильевич, и хотелось бы мне сказать Вам моё мнение об этой вещи. Но я решительно не могу. <…> Да и что можно сказать о всех вообще произведениях Тургенева? То ли, что после прочтения их легко дышится, легко верится, тепло чувствуется? Что ощущаешь явственно, как нравственный уровень в тебе поднимается, что мысленно благословляешь и любишь автора? Но ведь это будут только общие места, а это, именно это впечатление оставляют после себя эти прозрачные, будто сотканные из воздуха образы, это начало любви и света, во всякой строке бьющее живым ключом и, однако ж, всё-таки пропадающее в пустом пространстве. Но чтоб и эти общие места прилично высказать, надобно самому быть поэтом и впадать в лиризм.

Александр Дружинин. 1856 год. Фотография Сергея Левицкого. Дружинин - приятель Тургенева и его коллега по журналу «Современник»

Павел Анненков. 1887 год. Гравюра Юрия Барановского с фотографии Сергея Левицкого. Анненков дружил с Тургеневым, а также был первым биографом и исследователем творчества Пушкина

«Дворянское гнездо» стало последним большим произведением Тургенева, опубликованным в «Современнике» Литературный журнал (1836-1866), основанный Пушкиным. С 1847-го «Современником» руководили Некрасов и Панаев, позже к редакции присоединились Чернышевский и Добролюбов. В 60-х в «Современнике» произошёл идеологический раскол: редакция пришла к пониманию необходимости крестьянской революции, в то время как многие авторы журнала (Тургенев, Толстой, Гончаров, Дружинин) выступили за более медленные и постепенные реформы. Спустя пять лет после отмены крепостного права «Современник» закрылся по личному распоряжению Александра II. ⁠ . В отличие от многих романов этого времени, оно целиком поместилось в одном номере — читателям не пришлось ждать продолжения. Уже следующий роман Тургенева, «Накануне», увидит свет в журнале Михаила Каткова Михаил Никифорович Катков (1818-1887) — издатель и редактор литературного журнала «Русский вестник» и газеты «Московские ведомости». В молодости Катков известен как либерал и западник, дружит с Белинским. С началом реформ Александра II взгляды Каткова становятся заметно консервативнее. В 1880-е он активно поддерживает контрреформы Александра III, ведёт кампанию против министров нетитульной национальности и вообще становится влиятельной политической фигурой — а его газету читает сам император. ⁠ «Русский вестник» Литературный и политический журнал (1856-1906), основанный Михаилом Катковым. В конце 50-х редакция занимает умеренно либеральную позицию, с начала 60-х «Русский вестник» становится всё более консервативным и даже реакционным. В журнале в разные годы были напечатаны центральные произведения русской классики: «Анна Каренина» и «Война и мир» Толстого, «Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы» Достоевского, «Накануне» и «Отцы и дети» Тургенева, «Соборяне» Лескова. ⁠ , который в экономическом отношении был конкурентом «Современника», а в политическом и литературном — принципиальным противником.

Разрыв Тургенева с «Современником» и его принципиальный конфликт со старым другом Некрасовым (который, впрочем, многие биографы обоих писателей склонны чрезмерно драматизировать) связаны, судя по всему, с нежеланием Тургенева иметь что-нибудь общее с «нигилистами» Добролюбовым и Чернышевским, которые печатались на страницах «Современника». Хотя оба радикальных критика никогда не отзывались о «Дворянском гнезде» плохо, причины разрыва в целом понятны из текста тургеневского романа. Тургенев в целом считал, что именно эстетические качества делают литературу средством общественного воспитания, тогда как его оппоненты скорее видели в искусстве орудие прямой пропаганды, которую с тем же успехом можно вести и прямо, не прибегая ни к каким художественным приёмам. К тому же Чернышевскому вряд ли понравилось, что Тургенев опять обратился к изображению разочарованного в жизни героя-дворянина. В посвящённой повести «Ася» статье «Русский человек на rendez-vous» Чернышевский уже объяснил, что считает общественную и культурную роль таких героев совершенно исчерпанной, а сами они заслуживают разве что снисходительной жалости.

Первое издание «Дворянского гнезда». Издательство книгопродавца А. И. Глазунова, 1859 год

Журнал «Современник» за 1859 год, где впервые был опубликован роман «Дворянское гнездо»

Что на неё повлияло?

Принято считать, что в первую очередь на Тургенева повлияли произведения Пушкина. Сюжет «Дворянского гнезда» неоднократно сопоставлялся с историей . В обоих произведениях приехавший в провинцию европеизированный дворянин сталкивается с оригинальной и независимой девушкой, на воспитание которой влияла и дворянская, и простонародная культура (между прочим, и пушкинская Татьяна, и тургеневская Лиза сталкиваются с крестьянской культурой благодаря общению с няней). В обоих между героями возникают любовные чувства, однако в силу стечения обстоятельств им не суждено остаться вместе.

Понять смысл этих параллелей проще в литературном контексте. Критики 1850-х были склонны противопоставлять друг другу «гоголевское» и «пушкинское» направления в русской литературе. Наследие Пушкина и Гоголя стало особенно актуально в эту эпоху, если учесть, что в середине 1850-х, благодаря смягчившейся цензуре, стало возможно опубликовать достаточно полные издания сочинений обоих авторов, куда вошли многие ранее неизвестные современникам произведения. На стороне Гоголя в этом противостоянии выступал, среди прочих, Чернышевский, видевший в авторе прежде всего сатирика, обличавшего общественные пороки, а в Белинском — лучшего истолкователя его творчества. Соответственно, к «гоголевскому» направлению причисляли таких писателей, как Салтыков-Щедрин и его многочисленных подражателей. Сторонники «пушкинского» направления были намного ближе к Тургеневу: неслучайно собрание сочинений Пушкина издавал Анненков Павел Васильевич Анненков (1813-1887) — литературовед и публицист, первый биограф и исследователь Пушкина, основатель пушкинистики. Приятельствовал с Белинским, в присутствии Анненкова Белинский написал своё фактическое завещание — «Письмо к Гоголю», под диктовку Гоголя Анненков переписывал «Мёртвые души». Автор воспоминаний о литературной и политической жизни 1840-х годов и её героях: Герцене, Станкевиче, Бакунине. Один из близких друзей Тургенева — все свои последние произведения писатель до публикации отправлял Анненкову. ⁠ , друг Тургенева, а наиболее известный отзыв на это издание написал Александр Дружинин Александр Васильевич Дружинин (1824-1864) — критик, писатель, переводчик. С 1847 года публиковал в «Современнике» рассказы, романы, фельетоны, переводы, дебютом стала повесть «Полинька Сакс». С 1856 по 1860 год Дружинин был редактором «Библиотеки для чтения». В 1859 году организовал Общество для пособия нуждающимся литераторам и учёным. Дружинин критиковал идеологический подход к искусству и выступал за «чистое искусство», свободное от любого дидактизма. ⁠ — ещё один покинувший «Современник» автор, который был с Тургеневым в неплохих отношениях. Тургенев в этот период явно ориентирует свою прозу именно на «пушкинское» начало, как его понимала тогдашняя критика: литература должна не напрямую обращаться к общественно-политическим проблемам, а постепенно влиять на публику, которая формируется и воспитывается под влиянием эстетических впечатлений и в конечном итоге становится способна к ответственным и достойным поступкам в самых разных сферах, включая общественно-политическую. Дело литературы — способствовать, как сказал бы Шиллер, «эстетическому воспитанию».

«Дворянское гнездо». Режиссёр Андрей Кончаловский. 1969 год

Как её приняли?

Большинство литераторов и критиков было в восторге от тургеневского романа, соединившего поэтическое начало и общественную актуальность. Анненков начал свою рецензию на роман так: «Трудно сказать, начиная разбор нового произведения г. Тургенева, что более заслуживает внимания: само ли оно со всеми своими достоинствами, или необычайный успех, который встретил его во всех слоях нашего общества. Во всяком случае, стоит серьёзно подумать о причинах того единственного сочувствия и одобрения, того восторга и увлечения, которые вызваны были появлением «Дворянского гнезда». На новом романе автора сошлись люди противоположных партий в одном общем приговоре; представители разнородных систем и воззрений подали друг другу руку и выразили одно и то же мнение». Особенно эффектной была реакция поэта и критика Аполлона Григорьева ⁠ , который посвятил тургеневскому роману цикл статей и восхищался стремлением писателя в лице главного героя изобразить «привязанность к почве» и «смирение перед народною правдою».

Впрочем, у некоторых современников мнения были иные. Например, по воспоминаниям литератора Николая Луженовского, Александр Островский заметил: «Дворянское гнездо», напр[имер], очень хорошая вещь, но Лиза для меня невыносима: эта девушка точно страдает вогнанной внутрь золотухой».

Аполлон Григорьев. Вторая половина XIX века. Григорьев посвятил тургеневскому роману целый цикл комплиментарных статей

Александр Островский. Около 1870 года. Островский похвалил «Дворянское гнездо», но нашёл героиню Лизу «невыносимой»

Интересным образом роман Тургенева довольно быстро перестал восприниматься в качестве злободневного и актуального произведения и далее часто оценивался как пример «чистого искусства». Возможно, на это повлияли вызвавшие значительно больший резонанс , благодаря которым в русскую литературу вошёл образ «нигилиста», на несколько десятилетий ставший предметом бурных споров и различных литературных интерпретаций. Тем не менее роман пользовался успехом: уже в 1861 году вышел авторизованный французский перевод, в 1862-м — немецкий, в 1869-м — английский. Благодаря этому роман Тургенева до конца XIX века был одним из самых обсуждаемых за рубежом произведений русской литературы. Исследователи пишут о его влиянии, например, на Генри Джеймса и Джозефа Конрада.

Почему «Дворянское гнездо» было таким актуальным романом?

Время публикации «Дворянского гнезда» было исключительным для императорской России периодом, который Фёдор Тютчев (задолго до хрущёвских времен) называл «оттепелью». Первые годы правления Александра II, взошедшего на престол в конце 1855 года, сопровождались поразившим современников ростом «гласности» (ещё одно выражение, которое теперь ассоциируется с совсем другой эпохой). Поражение в Крымской войне воспринималось и в среде правительственных чиновников, и в образованном обществе как симптом глубочайшего кризиса, охватившего страну. Принятые в николаевские годы определения российского народа и империи, опиравшиеся на известную доктрину «официальной народности», казались совершенно неадекватными. В новую эпоху требовалось заново интерпретировать нацию и государство.

Многие современники были уверены, что литература может в этом помочь, фактически способствуя начатым правительством реформам. Неслучайно в эти годы правительство предлагало писателям, например, участвовать в составлении репертуара государственных театров или составлять статистическое и этнографическое описание Поволжья. Хотя действие «Дворянского гнезда» происходит в 1840-е, в романе отразились актуальные проблемы эпохи его создания. Например, в споре Лаврецкого с Паншиным главный герой романа доказывает «невозможность скачков и надменных переделок с высоты чиновничьего самосознания — переделок, не оправданных ни знанием родной земли, ни действительной верой в идеал, хотя бы отрицательный», — очевидно, эти слова относятся к планам правительственных реформ. Подготовка отмены крепостного права сделала очень актуальной тему отношений между сословиями, которая во многом определяет предысторию Лаврецкого и Лизы: Тургенев пытается представить публике роман о том, как человек может осмыслять и переживать своё место в российском обществе и истории. Как и в других его произведениях, «история проникла внутрь персонажа и работает изнутри. Его свойства порождены данной исторической ситуацией, и вне этого не имеют смысла» 1 Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. Изд. 2-е. Л., 1976. С. 295. ⁠ .

«Дворянское гнездо». Режиссёр Андрей Кончаловский. 1969 год. В роли Лаврецкого - Леонид Кулагин

Фортепиано работы Конрада Графа. Австрия, около 1838 года. Фортепиано в «Дворянском гнезде» - важный символ: возле него завязываются знакомства, ведутся споры, зарождается любовь, создаётся давно чаемый шедевр. Музыкальность, отношение к музыке - важная черта тургеневских героев

Кто и почему обвинял Тургенева в плагиате?

В конце работы над романом Тургенев читал его некоторым своим друзьям и воспользовался их замечаниями, дорабатывая своё произведение для «Современника», причём особенно дорожил мнением Анненкова (который, по воспоминаниям присутствовавшего на этом чтении Ивана Гончарова, порекомендовал Тургеневу включить в повествование предысторию главной героини Лизы Калитиной, объясняющую истоки её религиозных убеждений. Исследователи действительно обнаружили, что соответствующая глава была вписана в рукопись позже).

Иван Гончаров от тургеневского романа остался не в восторге. За несколько лет до того он рассказал автору «Дворянского гнезда» о замысле собственного произведения, посвящённого художнику-дилетанту, попадающему в российскую глубинку. Услышав в авторском чтении «Дворянское гнездо», Гончаров был взбешён: тургеневский Паншин (среди прочего, художник-дилетант), как ему показалось, был «заимствован» из «программы» его будущего романа «Обрыв», к тому же образ его был искажён; глава о предках главного героя тоже показалась ему результатом литературной кражи, как и образ строгой старухи-барыни Марфы Тимофеевны. После этих обвинений Тургенев внёс в рукопись некоторые изменения, в частности изменив диалог Марфы Тимофеевны с Лизой, который происходит после ночного свидания Лизы и Лаврецкого. Гончаров, казалось, был удовлетворён, однако в следующем большом произведении Тургенева — романе «Накануне» — вновь обнаружил образ художника-дилетанта. Конфликт Гончарова и Тургенева привёл к большому скандалу в литературных кругах. Собранный для его разрешения «ареопаг» Орган власти в Древних Афинах, который состоял из представителей родовой аристократии. В переносном значении — собрание авторитетных лиц для решения важного вопроса. ⁠ из авторитетных литераторов и критиков оправдал Тургенева, однако Гончаров ещё несколько десятилетий подозревал автора «Дворянского гнезда» в плагиате. «Обрыв» вышел только в 1869 году и не пользовался таким успехом, как первые романы Гончарова, который винил в этом именно Тургенева. Постепенно убеждённость в недобросовестности Тургенева превратилась у Гончарова в настоящую манию: писатель, например, был уверен, что агенты Тургенева копируют его черновики и передают их Гюставу Флоберу, который сделал себе имя благодаря гончаровским произведениям.

Спасское-Лутовиново, родовое имение Тургенева. Гравюра М. Рашевского по фотографии Вильяма Каррика. Первоначально опубликована в журнале «Нива» за 1883 год

Hulton Archive/Getty Images

Что общего у героев тургеневских романов и повестей?

Известный филолог Лев Пумпянский Лев Васильевич Пумпянский (1891-1940) — литературовед, музыковед. После революции жил в Невеле, вместе с Михаилом Бахтиным и Матвеем Каганом образовал Невельский философский кружок. В 1920-х годах преподавал в Тенишевском училище, был членом Вольной философской ассоциации. Преподавал русскую литературу в Ленинградском университете. Автор классических работ о Пушкине, Достоевском, Гоголе и Тургеневе. ⁠ писал, что первые четыре тургеневских романа («Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне» и ) представляют собою образец «романа испытания»: сюжет их строится вокруг исторически сложившегося типа героя, который проходит испытание на соответствие роли исторического деятеля. Для проверки героя служат не только, например, идейные споры с оппонентами или общественная деятельность, но и любовные отношения. Пумпянский, по мнению современных исследователей, во многом преувеличил, однако в целом его определение, видимо, верно. Действительно, главный герой находится в центре романа, а происходящие с этим героем события позволяют решить, может ли он называться достойным человеком. В «Дворянском гнезде» это выражается буквально: Марфа Тимофеевна требует от Лаврецкого подтвердить, что он «честный человек», из опасений за судьбу Лизы — и Лаврецкий доказывает, что неспособен совершить что-либо непорядочное.

Горько ей стало на душе; не заслужила она такого униженья. Не весёлостью сказывалась ей любовь: во второй раз плакала она со вчерашнего вечера

Иван Тургенев

Темы счастья, самоотречения и любви, воспринимаемых как важнейшие качества человека, Тургенев поднимал уже в своих повестях 1850-х годов. Например, в повести «Фауст» (1856) главную героиню буквально убивает пробуждение любовного чувства, которое ею самою осмысляется как грех. Трактовка любви как иррациональной, непостижимой, почти сверхъестественной силы, которая зачастую угрожает человеческому достоинству или по крайней мере способности следовать своим убеждениям, характерна, например, для повестей «Переписка» (1856) и «Первая любовь» (1860). В «Дворянском гнезде» отношения едва ли не всех героев, кроме Лизы и Лаврецкого, характеризуются именно таким образом — достаточно вспомнить характеристику связи Паншина и жены Лаврецкого: «Варвара Павловна его поработила, именно поработила: другим словом нельзя выразить её неограниченную, безвозвратную, безответную власть над ним».

Наконец, предыстория Лаврецкого, сына дворянина и крестьянки, напоминает о главной героине повести «Ася» (1858). В рамках романного жанра Тургенев смог соединить эти темы с общественно-исторической проблематикой.

«Дворянское гнездо». Режиссёр Андрей Кончаловский. 1969 год

Владимир Панов. Иллюстрация к роману «Дворянское гнездо». 1988 год

Где в «Дворянском гнезде» отсылки к Сервантесу?

Один из важных тургеневских типов в «Дворянском гнезде» представлен героем Михалевичем — «энтузиастом и стихотворцем», который «придерживался ещё фразеологии тридцатых годов». Этот герой в романе подаётся с изрядной долей иронии; достаточно вспомнить описание его бесконечного ночного спора с Лаврецким, когда Михалевич пытается определить своего друга и с каждым часом отвергает свои же формулировки: «ты не скептик, не разочарованный, не вольтериянец, ты — байбак Степной сурок. В переносном значении — неповоротливый, ленивый человек. ⁠ , и ты злостный байбак, байбак с сознаньем, не наивный байбак». В споре Лаврецкого с Михалевичем особенно проявляется актуальная проблематика: роман был написан в период, который современники оценивали как переходную эпоху в истории.

И когда же, где же вздумали люди обайбачиться? — кричал он в четыре часа утра, но уже несколько осипшим голосом. — У нас! теперь! в России! когда на каждой отдельной личности лежит долг, ответственность великая перед богом, перед народом, перед самим собою! Мы спим, а время уходит; мы спим…

Комизм в том, что Лаврецкий считает главной целью современного дворянина совершенно практическое дело — научиться «землю пахать», тогда как упрекающий его в лени Михалевич никакого дела по себе найти не смог.

Вы со мной напрасно пошутили; прадед мой мужиков за рёбра вешал, а дед мой сам был мужик

Иван Тургенев

Этот тип, представитель поколения идеалистов 1830-40-х годов, человек, величайшим талантом которого было умение понимать актуальные философские и общественные идеи, искренне им сочувствовать и передавать их другим, был выведен Тургеневым ещё в романе «Рудин». Как и Рудин, Михалевич — вечный странник, явно напоминающий «рыцаря печального образа»: «Даже сидя в тарантасе, куда вынесли его плоский, жёлтый, до странности лёгкий чемодан, он ещё говорил; окутанный в какой-то испанский плащ с порыжелым воротником и львиными лапами вместо застёжек, он ещё развивал свои воззрения на судьбы России и водил смуглой рукой по воздуху, как бы рассеивая семена будущего благоденствия». Михалевич для автора — прекраснодушный и наивный Дон Кихот (знаменитая речь Тургенева «Гамлет и Дон-Кихот» была написана вскоре после «Дворянского гнезда»). Михалевич «влюблялся без счёту и писал стихотворения на всех своих возлюбленных; особенно пылко воспел он одну таинственную чёрнокудрую «панну», которая, судя по всему, была женщиной лёгкого поведения. Аналогия со страстью Дон Кихота к крестьянке Дульсинее очевидна: герой Сервантеса точно так же неспособен понять, что его возлюбленная не соответствует его идеалу. Однако в центр романа на сей раз помещён не наивный идеалист, а совсем другой герой.

Почему Лаврецкий так сочувствует мужику?

Отец главного героя романа — европеизированный барин, воспитавший сына по своей «системе», заимствованной, видимо, из сочинений Руссо; его мать — простая крестьянка. Результат получается довольно необычный. Перед читателем оказывается образованный русский дворянин, умеющий прилично и достойно себя держать в обществе (манеры Лаврецкого постоянно плохо оценивает Марья Дмитриевна, но автор постоянно намекает, что она сама не умеет держаться в действительно хорошем обществе). Он читает журналы на разных языках, но при этом тесно связан с российской жизнью, в особенности простонародной. В этой связи замечательны два его любовных увлечения: парижская «львица» Варвара Павловна и глубоко религиозная Лиза Калитина, воспитанная простой русской няней. Тургеневский герой неслучайно вызвал восторг Аполлона Григорьева Аполлон Александрович Григорьев (1822-1864) — поэт, литературный критик, переводчик. С 1845 года начал заниматься литературой: выпустил книгу стихов, переводил Шекспира и Байрона, писал литературные обзоры для «Отечественных записок». С конца 1950-х годов Григорьев писал для «Москвитянина» и возглавлял кружок его молодых авторов. После закрытия журнала работал в «Библиотеке для чтения», «Русском слове», «Времени». Из-за алкогольной зависимости Григорьев постепенно растерял влияние и практически перестал печататься. ⁠ , одного из создателей почвенничества Общественное и философское направление в России 1860-х годов. Основные принципы почвенничества были сформулированы сотрудниками журналов «Время» и «Эпоха»: Аполлоном Григорьевым, Николаем Страховым и братьями Достоевскими. Почвенники занимали некую среднюю позицию между лагерями западников и славянофилов. Фёдор Достоевский в «Объявлении о подписке на журнал «Время» на 1861 год», считающемся манифестом почвенничества, писал: «Русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, которые с таким упорством, с таким мужеством развивает Европа в отдельных своих национальностях; что, может быть, всё враждебное в этих идеях найдёт своё примирение и дальнейшее развитие в русской народности». ⁠ : Лаврецкий действительно способен искренне посочувствовать мужику, потерявшему сына, а когда сам терпит крах всех своих надежд, утешается тем, что окружающие его простые люди страдают не меньше. Вообще связь Лаврецкого с «простым народом» и старым, не европеизированным барством подчёркивается в романе постоянно. Узнав, что живущая по последним французским модам жена ему изменяет, он испытывает совсем не светскую ярость: «он почувствовал, что в это мгновенье он был в состоянии истерзать её, избить её до полусмерти, по-мужицки, задушить её своими руками». В разговоре с женой он возмущённо говорит: «Вы со мной напрасно пошутили; прадед мой мужиков за рёбра вешал, а дед мой сам был мужик». В отличие от предыдущих центральных героев тургеневской прозы, у Лаврецкого «здоровая природа», он хороший хозяин, человек, которому буквально на роду написано жить дома и заниматься семьёй и хозяйством.

Андрей Ракович. Интерьер. 1845 год. Частная коллекция

В чём смысл политического спора Лаврецкого и Паншина?

Убеждения главного героя соответствуют его происхождению. В конфликте со столичным чиновником Паншиным Лаврецкий выступает против реформаторского проекта, согласно которому европейские общественные «учреждения» (в современном языке — «институты») способны преобразовать саму народную жизнь. Лаврецкий «требовал прежде всего признания народной правды и смирения перед нею — того смирения, без которого и смелость противу лжи невозможна; не отклонился, наконец, от заслуженного, по его мнению, упрёка в легкомысленной растрате времени и сил». Автор романа явно сочувствует Лаврецкому: Тургенев, конечно, сам был высокого мнения о западных «учреждениях», но, судя по «Дворянскому гнезду», далеко не так хорошо оценивал отечественных чиновников, пытавшихся эти «учреждения» внедрить.

«Дворянское гнездо». Режиссёр Андрей Кончаловский. 1969 год

Карета. 1838 год. Карета - один из атрибутов светской европейской жизни, которой с удовольствием предаётся Варвара Павловна

The Board of Trustees of the Science Museum, London

Как семейная история героев влияет на их судьбу?

Из всех тургеневских героев у Лаврецкого — самая подробная родословная: читатель узнаёт не только о его родителях, но и обо всём роде Лаврецких начиная с его прадеда. Конечно, это отступление призвано показать укоренённость героя в истории, его живую связь с прошлым. В то же время это «прошлое» оказывается у Тургенева очень тёмным и жестоким, — собственно, это история России и дворянского сословия. Буквально вся история рода Лаврецких построена на насилии. Жена его прадеда Андрея прямо сопоставляется с хищной птицей (у Тургенева это всегда значимое сравнение — достаточно вспомнить финал повести «Вешние воды»), а про их отношения читатель буквально не узнаёт ничего, кроме того, что супруги всё время находились в состоянии войны друг с другом: «Пучеглазая, с ястребиным носом, с круглым жёлтым лицом, цыганка родом, вспыльчивая и мстительная, она ни в чём не уступала мужу, который чуть не уморил её и которого она не пережила, хотя вечно с ним грызлась». Жена их сына Петра Андреича, «смиренница», была в подчинении у мужа: «Она любила кататься на рысаках, в карты готова была играть с утра до вечера и всегда, бывало, закрывала рукой записанный на неё копеечный выигрыш, когда муж подходил к игорному столу; а всё своё приданое, все деньги отдала ему в безответное распоряжение». Отец Лаврецкого Иван полюбил крепостную девку Маланью, «скромницу», которая во всём подчинялась мужу и его родственникам и была ими полностью отстранена от воспитания сына, что и привело к её гибели:

Бедная жена Ивана Петровича не перенесла этого удара, не перенесла вторичной разлуки: безропотно, в несколько дней, угасла она. В течение всей своей жизни не умела она ничему сопротивляться, и с недугом она не боролась. Она уже не могла говорить, уже могильные тени ложились на её лицо, но черты её по-прежнему выражали терпеливое недоумение и постоянную кротость смирения.

С хищной птицей сравнивается и Пётр Андреич, узнавший о любовной связи сына: «Ястребом напустился он на сына, упрекал его в безнравственности, в безбожии, в притворстве…» Именно это страшное прошлое отразилось в жизни главного героя, только теперь уже сам Лаврецкий оказался во власти своей жены. Во-первых, Лаврецкий — продукт специфического отцовского воспитания, из-за которого он — от природы неглупый, далеко не наивный человек — женился совершенно не понимая, что за человек его жена. Во-вторых, сама тема семейного неравенства связывает тургеневского героя и его предков. Герой женился, потому что его не отпускало семейное прошлое — в дальнейшем его жена станет частью этого прошлого, которое в роковой момент вернётся и погубит его отношения с Лизой. Судьба Лаврецкого, которому не суждено найти родного угла, связана с проклятием его тётки Глафиры, изгнанной по воле жены Лаврецкого: «Знаю, кто меня отсюда гонит, с родового моего гнезда. Только ты помяни моё слово, племянник: не свить же и тебе гнезда нигде, скитаться тебе век». В финале романа Лаврецкий сам о себе думает, что он «одинокий, бездомный странник». В бытовом смысле это неточно: перед нами мысли состоятельного помещика — однако внутреннее одиночество и неспособность найти жизненное счастье оказываются закономерным выводом из истории рода Лаврецких.

Голова вся седая, а что рот раскроет, то солжёт или насплетничает. А ещё статский советник!

Иван Тургенев

Интересны здесь параллели с предысторией Лизы. Её отец тоже был жестоким, «хищным» человеком, подчинившим себе её мать. Есть в её прошлом и прямое влияние народной этики. При этом Лиза острее, чем Лаврецкий, чувствует свою ответственность за прошлое. Лизина готовность к смирению и страданию связана не с какой-то внутренней слабостью или жертвенностью, а с сознательным, продуманным стремлением искупить грехи, причём не только свои, но и чужие: «Счастье ко мне не шло; даже когда у меня были надежды на счастье, сердце у меня всё щемило. Я всё знаю, и свои грехи, и чужие, и как папенька богатство наше нажил; я знаю всё. Всё это отмолить, отмолить надо».

Страницы из сборника «Символы и эмблемата», изданного в Амстердаме в 1705-м и в Петербурге в 1719 году

Сборник состоял из 840 гравюр с символами и аллегориями. Эта загадочная книга составляла единственное чтение впечатлительного и бледного ребёнка Феди Лаврецкого. У Лаврецких было одно из переработанных Нестором Максимовичем-Амбодиком переизданий начала XIX века: эту книгу в детстве читал сам Тургенев

Что такое дворянское гнездо?

Сам Тургенев в элегическом тоне писал о «дворянских гнёздах» в рассказе «Мой сосед Радилов» : «Прадеды наши при выборе места для жительства непременно отбивали десятины две хорошей земли под фруктовый сад с липовыми аллеями. Лет через пятьдесят, много семьдесят, эти усадьбы, «дворянские гнёзда», понемногу исчезали с лица земли, дома сгнивали или продавались на своз, каменные службы превращались в груды развалин, яблони вымирали и шли на дрова, заборы и плетни истреблялись. Одни липы по-прежнему росли себе на славу и теперь, окружённые распаханными полями, гласят нашему ветреному племени о «прежде почивших отцах и братиях». Параллели с «Дворянским гнездом» заметить нетрудно: с одной стороны, перед читателем не Обломовка, а образ культурного, европеизированного поместья, где высаживают аллеи и слушают музыку; с другой стороны, это поместье обречено на постепенное разрушение и забвение. В «Дворянском гнезде», видимо, именно такая участь уготована имению Лаврецких, чей род прервётся на главном герое (его дочь, судя по эпилогу романа, долго не проживёт).

Село Шаблыкино, где часто охотился Тургенев. Литография Рудольфа Жуковского по собственному рисунку. 1840 год. Государственный мемориальный и природный музей-заповедник И. С. Тургенева «Спасское-Лутовиново»

Fine Art Images/Heritage Images/Getty Images

Похожа ли Лиза Калитина на стереотип «тургеневской девушки»?

Лиза Калитина, вероятно, сейчас относится к числу самых известных тургеневских образов. Необычность этой героини неоднократно пытались объяснить существованием какого-то особого прототипа — здесь указывали и на графиню Елизавету Ламберт Елизавета Егоровна Ламберт (урождённая Канкрина; 1821-1883) — фрейлина императорского двора. Дочь министра финансов графа Егора Канкрина. В 1843 году вышла замуж за графа Иосифа Ламберта. Дружила с Тютчевым, состояла в длительной переписке с Тургеневым. По воспоминаниям современников, была глубоко религиозна. Из письма Тургенева Ламберт от 29 апреля 1867 года: «Изо всех дверей, в которые я — плохой христианин, но следуя евангельскому правилу, толкался, Ваши двери отворялись легче и чаще других». ⁠ , светскую знакомую Тургенева и адресата его многочисленных писем, наполненных философскими рассуждениями, и на Варвару Соковнину Варвара Михайловна Соковнина (в монашестве Серафима; 1779-1845) — монахиня. Соковнина родилась в богатой дворянской семье, в 20 лет ушла из дома в Севский Троицкий монастырь, приняла монашеский постриг, а затем и схиму (высшая монашеская ступень, требующая выполнения суровой аскезы). 22 года прожила в затворничестве. В 1821 году была возведена в сан игуменьи Орловского девичьего монастыря, управляла им вплоть до смерти. В 1837 году игуменью Серафиму навещала Александра Фёдоровна, жена императора Николая I. ⁠ (в монашестве Серафима), судьба которой очень похожа на историю Лизы.

Вероятно, в первую очередь вокруг Лизы строится стереотипный образ «тургеневской девушки», о котором принято писать в популярных изданиях и который часто разбирают в школе. В то же время едва ли этот стереотип соответствует тургеневскому тексту. Лизу трудно назвать особо утончённой натурой или возвышенной идеалисткой. Она показана как человек исключительно сильной воли, решительный, самостоятельный и внутренне независимый. В этом смысле на её образ скорее повлияло не желание Тургенева создать образ идеальной барышни, а представления писателя о необходимости эмансипации и стремление показать внутренне свободную девушку так, чтобы эта внутренняя свобода не лишала её поэтичности. Ночное свидание с Лаврецким в саду для девушки того времени было поведением совершенно непристойным — в том, что Лиза на него решилась, проявляется её полная внутренняя независимость от мнений окружающих. «Поэтический» эффект её образу придаёт очень своеобразная манера описания. О чувствах Лизы повествователь обычно сообщает ритмизованной прозой, очень метафоричной, иногда даже пользуясь звуковыми повторами: «Никто не знает, никто не видел и не увидит никогда, как, приз ванное к жизни и расцветанию, наливается и зре ет зер но в лоне зе мли». Аналогия между растущей в сердце героини любовью и естественным природным процессом призвана не объяснить какие-то психологические свойства героини, а скорее намекнуть на что-то, что находится за пределами возможностей обычного языка. Неслучайно сама Лиза говорит, что у неё «своих слов нет», — точно так же, например, в финале романа повествователь отказывается рассказывать о переживаниях её и Лаврецкого: «Что подумали, что почувствовали оба? Кто узнает? Кто скажет? Есть такие мгновения в жизни, такие чувства... На них можно только указать — и пройти мимо».

«Дворянское гнездо». Режиссёр Андрей Кончаловский. 1969 год

Владимир Панов. Иллюстрация к роману «Дворянское гнездо». 1988 год

Почему герои Тургенева всё время страдают?

Насилие и агрессия пронизывают у Тургенева всю жизнь; живое существо, кажется, не может не страдать. В повести Тургенева «Дневник лишнего человека» (1850) герой противопоставлялся природе, потому что был наделён самосознанием и остро чувствовал приближающуюся смерть. В «Дворянском гнезде», однако, стремление к разрушению и саморазрушению показано как свойственное не только людям, но и всей природе. Марфа Тимофеевна говорит Лаврецкому, что никакое счастье для живого существа невозможно в принципе: «Уж на что я, бывало, завидовала мухам: вот, думала я, кому хорошо на свете пожить; да услыхала раз ночью, как муха у паука в лапках ноет, — нет, думаю, и на них есть гроза». На своём, более простом, уровне о саморазрушении говорит старый слуга Лаврецкого Антон, знавший проклявшую его тётку Глафиру: «Он рассказал Лаврецкому, как Глафира Петровна перед смертью сама себя за руку укусила, — и, помолчав, сказал со вздохом: «Всяк человек, барин-батюшка, сам себе на съедение предан». Тургеневские герои живут в страшном и равнодушном мире, и здесь, в отличие от исторических обстоятельств, ничего поправить, вероятно, не удастся.

Шопенгауэра Артур Шопенгауэр (1788-1860) — немецкий философ. Согласно его главному труду «Мир как воля и представление», мир воспринимается разумом, поэтому является субъективным представлением. Объективной реальностью и организующим началом в человеке является воля. Но эта воля слепа и иррациональна, поэтому превращает жизнь в череду страданий, а мир, в котором мы живём, — в «наихудший из миров». ⁠ — и исследователи обращали внимание на некоторые параллели между романом и главной книгой немецкого мыслителя «Мир как воля и представление». Действительно, и природная, и историческая жизнь в романе Тургенева полна насилия и разрушения, в то время как мир искусства оказывается намного более амбивалентным: музыка несёт и силу страсти, и своего рода освобождение от власти реального мира.

Андрей Ракович. Интерьер. 1839 год. Частная коллекция

Почему у Тургенева так много говорят про счастье и долг?

Ключевые споры между Лизой и Лаврецким идут о праве человека на счастье и необходимости смирения и отречения. Для героев романа исключительную важность играет тема религии: неверующий Лаврецкий отказывается согласиться с Лизой. Тургенев не пытается решить, кто из них прав, однако показывает, что долг и смирение необходимы не только человеку религиозному — долг значим также и для общественной жизни, в особенности для людей с таким историческим бэкграундом, как герои Тургенева: русское дворянство в романе изображено не только как носитель высокой культуры, но и как сословие, представители которого веками угнетали и друг друга, и окружающих людей. Выводы из споров, впрочем, неоднозначны. С одной стороны, новое поколение, свободное от тяжёлого груза прошлого, легко добивается счастья, — возможно, впрочем, что удаётся это благодаря более удачному стечению исторических обстоятельств. В конце романа Лаврецкий обращает к молодому поколению мысленный монолог: «Играйте, веселитесь, растите, молодые силы... жизнь у вас впереди, и вам легче будет жить: вам не придётся, как нам, отыскивать свою дорогу, бороться, падать и вставать среди мрака; мы хлопотали о том, как бы уцелеть — и сколько из нас не уцелело! — а вам надобно дело делать, работать, и благословение нашего брата, старика, будет с вами». С другой стороны, сам Лаврецкий отказывается от претензий на счастье и во многом соглашается с Лизой. Если учесть, что трагизм, по Тургеневу, вообще присущ человеческой жизни, веселье и радость «новых людей» оказываются во многом знаком их наивности, а опыт несчастья, через который прошёл Лаврецкий, может быть для читателя не менее ценным.

список литературы

• Анненков П. В. Наше общество в «Дворянском гнезде» Тургенева // Анненков П. В. Критические очерки. СПб.: Изд-во РХГИ, 2000. С. 202–232.
• Батюто А. И. Тургенев-романист. Л.: Наука, 1972.
• Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. Л.: Худ. лит., 1976. С. 295.
• Гиппиус В. В. О композиции тургеневских романов // Венок Тургеневу. 1818–1918. Сборник статей. Одесса: Книгоизд-во А. А. Ивасенко, 1918. С. 25–55.

• Григорьев А. А. И. С. Тургенев и его деятельность. По поводу романа «Дворянское гнездо» («Современник», 1859, № 1). Письма к Г. Г. А. К. Б. // Григорьев А. А. Литературная критика. М.: Худ. лит., 1967. С. 240–366.
• Маркович В. М. О Тургеневе. Работы разных лет. СПб.: Росток, 2018.
• Мовнина Н. С. Концепция долга в романе И. С. Тургенева «Дворянское гнездо» в контексте этических поисков середины XIX в. // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 9. 2016. № 3. С. 92–100.
• Овсянико-Куликовский Д. Н. Этюды о творчестве И. С. Тургенева. Харьков: Тип. и лит. Зильберберг, 1896. С. 167–239.
• Пумпянский Л. В. Романы Тургенева и роман «Накануне». Историко-литературный очерк // Пумпянский Л. В. Классическая традиция. Собрание трудов по истории русской литературы. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 381–402.
• Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Сочинения: В 12 т. Т. 6. М.: Наука, 1981.
• Фишер В. М. Повесть и роман у Тургенева // Творчество Тургенева: Сборник статей. М.: Задруга, 1920.
• Щукин В. Г. Российский гений просвещения: исследования в области мифопоэтики и истории идей. М.: РОССПЭН, 2007. С. 272–296.
• Phelps G. The Russian Novel in English Fiction. L.: Hutchinson University Library, 1956. P. 79–80, 123–130.
• Woodword J. B. Metaphysical Conflict: A Study of the Major Novels of Ivan Turgenev. München: Peter Lang GmbH, 1990.

Весь список литературы

Тургенев знакомит читателя с основными действующими лицами "Дворянского гнезда" и подробно описывает обитателей и гостей дома Марьи Дмитриевны Калитиной, вдовы губернского прокурора, живущей в городе О. с двумя дочерьми, старшей из которых, Лизе, девятнадцать лет. Чаще других у Марьи Дмитриевны бывает петербургский чиновник Владимир Николаевич Паншин, попавший в провинциальный город по казённой надобности. Паншин молод, ловок, с невероятной быстротой движется по служебной лестнице, при этом он неплохо поёт, рисует и ухаживает за Лизой Калитиной Билинкис Н.С., Горелик Т.П. "Дворянское гнездо Тургенева и 60-е годы ХIХ века в России// Научные доклады высшей школы. Филологические науки. - М.: 2001. - № 2, С.29-37..

Появление главного героя романа Фёдора Ивановича Лаврецкого, состоящего с Марьей Дмитриевной в дальнем родстве, предваряется краткой предысторией. Лаврецкий - обманутый муж, он вынужден разъехаться с женой из-за её безнравственного поведения. Жена остаётся в Париже, Лаврецкий возвращается в Россию, попадает в дом Калитиных и незаметно влюбляется в Лизу.

Достоевский в "Дворянском гнезде" большое место уделяет теме любви, потому что это чувство помогает высветить все лучшие качества героев, увидеть главное в их характерах, понять их душу. Любовь изображена Тургеневым как самое прекрасное, светлое и чистое чувство, пробуждающее в людях все лучшее. В этом романе, как ни в одном другом романе Тургенева, любви героев посвящены самые трогательные, романтические, возвышенные страницы.

Любовь Лаврецкого и Лизы Калитиной проявляется не сразу, она подступает к ним исподволь, через многие размышления и сомнения, а потом внезапно обрушивается на них своей неодолимой силой. Лаврецкий, испытавший многое на своем веку: и увлечения, и разочарования, и потерю всех жизненных целей, - сначала просто любуется Лизой, ее невинностью, чистотой, непосредственностью, искренностью - всеми теми качествами, которые отсутствуют у Варвары Павловны, лицемерной, развратной жены Лаврецкого, бросившей его. Лиза близка ему по духу: "Случается иногда, что два уже знакомых, но не близких друг другу человека внезапно и быстро сближаются в течение нескольких мгновений, - и сознание этого сближения тотчас выражается в их взглядах, в их дружелюбных и тихих усмешках, в самих их движениях" Тургенев И.С. Дворянское гнездо. - М.: Издательство: Детская литература, 2002. - 237 с.. Именно это случилось с Лаврецким и Лизой.

Они много беседуют и понимают, что у них очень много общего. Лаврецкий серьезно относится к жизни, к другим людям, к России, Лиза тоже глубокая и сильная девушка, имеющая собственные идеалы и убеждения. По мнению Лемма, учителя музыки Лизы, она "девица справедливая, серьезная, с возвышенными чувствами". За Лизой ухаживает молодой человек, столичный чиновник с прекрасным будущим. Мать Лизы была бы рада отдать ее замуж за него, она считает это прекрасной партией для Лизы. Но Лиза не может любить его, она чувствует фальшь в его отношении к ней, Паншин - человек поверхностный, он ценит в людях внешний блеск, а не глубину чувств. Дальнейшие события романа подтверждают это мнение о Паншине.

Из французской газеты он узнаёт о смерти своей жены, это даёт ему надежду на счастье. Наступает первая кульминация - Лаврецкий в ночном саду признаётся Лизе в любви и узнаёт, что любим. Однако на следующий день после признания к Лаврецкому возвращается из Парижа его жена, Варвара Павловна. Известие о её смерти оказалось ложным. Эта вторая кульминация романа как бы противостоит первой: первая дарит героям надежду, вторая отнимает её. Наступает развязка - Варвара Павловна поселяется в родовой усадьбе Лаврецкого, Лиза уходит в монастырь, Лаврецкий остается ни с чем.