1. Д`Артаньян — мушкетер Его Величества, гасконский дворянин. Вспыльчивый, бесстрашный, хитрый. Разрушает козни кардинала Ришелье и леди Винтер.
2. Атос — мушкетер королевской гвардии, граф де Ла Фер. Немногословен, благороден, его прошлое имеет свои тайны, которые он никому не рассказывает.
3. Портос — мушкетер, граф дю Валлон. Богатырского телосложения, любит похвастать, добрый.
4. Арамис — мушкетер, шевалье д`Эрблье. Меланхоличен, мечтает стать аббатом, обладает женственной красотой. Имеет даму сердца в лице мадам де Шеврез.

Другие герои

1. Кардинал Ришелье — главный враг мушкетеров. Умен, хитер, тверд в своих решениях. Уважает Д`Артаньяна и его друзей за их смелость и честь.
2. Миледи — она же леди Винтер, главная помощница кардинала. Коварная, изворотливая женщина, не остановится не перед чем для достижения своей цели. Как выясняется позже, жена Атоса.
3. Король Людовик XIII — правитель Франции, в книге показан как слабовольный монарх, который зависел от кардинала. Но исторические документы этого не подтверждают. Страстный любитель музыки.
4. Королева Анна Австрийская — жена Людовика, возлюбленная герцога Бекингема.
5. Герцог Бекингем — английский политик.
6. Констанция Бонасье — жена галантерейщика, возлюбленная Д`Артаньяна. Добрая милая женщина, отравлена Миледи.
7. Граф Рошфор — верный помощник Ришелье.

В апреле 1625г., в город Менг приехал молодой человек, своим внешним видом вызвавший насмешки со стороны простых жителей. Но юноша не обращал внимания на насмешки простолюдинов. Но у него происходит стычка с неким знатным господином, одетом в черное. Неизвестному приходят на помощь люди, и когда Д`Артаньян очнулся то незнакомец исчез, как и рекомендательное письмо его отца, предназначенное господину де Тревилю, капитану королевской гвардии мушкетеров.

Дуэль с мушкетерами и стычка с гвардейцами кардинала

Мушкетеры Его величества — гордость гвардии, люди без страха и упрека, поэтому им прощают их бесшабашные выходки. В тот момент, пока юный гасконец ожидал, когда его примет капитан мушкетеров, де Тревиль распекал своих любимцев — Атоса, Портоса и Арамиса за то, что они позволили себя поймать людям кардинала.

Де Тревиль благосклонно отнесся к юноше, во время беседы Д`Артаньян видит того господина в черном. Он бросается за ним, попутно задев троих друзей, и получает от них вызов на дуэль. Гасконец упускает неизвестного и в назначенное время приходит на место встречи.

Но все меняет появление гвардейцев кардинала Ришелье. Во время поединка, Д`Артаньян проявляет себя как ловкий и храбрый молодой человек. Это вызывает уважение мушкетеров и они принимают его в свою компанию.

Спасение Констанции Бонасье

Кардинал Ришелье жалуется королю Людовику на поведение мушкетеров. На короля произвело впечатление поведение гасконца. Д`Артаньян снимает квартиру у галантерейщика Бонасье. К юноше, об отваге и безрассудстве которого уже распространились слухи, обращается за помощью хозяин квартиры. Была похищена его жена.

Мадам Бонасье была камеристкой королевы Анны Австрийской, против которой строили заговоры. Зная о близости Констанции к госпоже, похитители надеялись, что она сможет рассказать, где в Париже находится герцог Бекингем — возлюбленный королевы. Но вслед за женой, похищают самого Бонасье. Однажды ночью, гасконец слышит шум борьбы в доме, и он спасает Констанцию, которая сумела сбежать и попала в ловушку, устроенную людьми кардинала.

Д`Артаньян прячет молодую женщину у Атоса и следит за всеми ее передвижениями. Однажды он видит, как его возлюбленная разговаривает с мужчиной, одетым в мушкетерский плащ. Гасконец принимает его за Атоса и не может поверить, что друг смог предать его. Выясняется, что это герцог Бекингем, которому Констанция помогает устроить свидание с королевой.

Мадам Бонасье посвящает гасконца в сердечные тайны королевы. Мушкетер обещает охранять Констанцию и Анну Австрийскую. Это становится их объяснением в любви.

Алмазные подвески королевы

Необходимо было вернуть алмазные подвески, подаренные августейшей особой своему возлюбленному герцогу Бекингему. Ришелье, узнав об подарке, хочет уличить в этом королеву и предлагает королю устроить бал, на который Анна Австрийская надела бы эти подвески. Кардинал знает, что герцог покинул страну, таким образом, королева не сможет забрать свой подарок.

Ришелье отправляет свою верную помощницу леди Винтер в Англию для того, чтобы она похитила у Бекингема две подвески. Если даже, королева сможет вернуть подарок, подвесок будет всего лишь 10 вместо 12. По коварному замыслу кардинала, король все равно узнает все о своей супруге. Д`Артаньяну поручено отправиться в Англию и вернуть подвески.

Коварной женщине удается выполнить поручение Ришелье. Но время оказывается на стороне смелого гасконца: он успевает забрать подвески. Лондонский ювелир сумел за очень короткое время изготовить два недостающих украшения. Д`Артаньян сумел помешать планам кардинала. Королева была спасена, смельчака произвели в мушкетеры, а Констанция влюбляется в отважного спасителя. Кардинал поручает леди Винтер приглядывать за дерзким гасконцем.

Тайна Миледи

Коварная дама начинает одновременно строить козни и обольщать Д`Артаньяна и пытается соблазнить графа де Варда. Это тот самый господин, который встретился по приезду гасконцу, посланный помогать женщине. Кэтти, служанка леди Винтер, очарованная мушкетером, показывает ему письма, которые ее госпожа писала этому человеку.

Под покровом ночи юноша приходит к Миледи. Она не узнает его и принимает за графа, в доказательство своих чувств, женщина отдает ему кольцо с бриллиантом. Д`Артаньян преподносит свое приключение как шутку. Увидев подарок, Атос узнает украшение. Он рассказывает друзьям свою историю. Это фамильное кольцо, которое граф де Ла Фер подарил своей жене, которая оказалась совсем не той, какой он ее считал. По клейму, Атос понял, что Миледи была преступницей, это открытие разбило его сердце. Вскоре Д`Артаньян находит подтверждение словам друга — клеймо в виде лилии.

Гасконец мгновенно становится врагом леди Винтер. Во время дуэли с лордом Винтером, он его лишь обезоруживает, а потом они примиряются. Все планы хитрой женщины были расстроены: она не смогла завладеть состоянием Винтеров, ей не удается столкнуть Д`Артаньяна и графа де Варда.

К уязвленной гордости Миледи добавляется оскорбленное честолюбие кардинала. Он предложил храброму мушкетеру перейти на его сторону. Но гасконец отказался, тем самым у него появился еще один враг в лице Ришелье.

Военные действия между Англией и Францией

Взяв отпуск у капитана, друзья-мушкетеры отправляются в Ла-Рошель, город-порт. Для англичан об своеобразным «проходом» во Францию. Кардинал Ришелье хотел закрыть город для англичан. Для него победа над Англией имела еще и личное значение: таким образом, он смог бы отомстить герцогу Бекингему, которому посчастливилось получить благосклонность королевы. Герцог же хотел вернуться во Францию триумфатором. Англичане осаждали Сен-Мартен и форт Ла-Пре, французы же — Ла-Рошель.

Пребывая на месте военных действий, Д`Артаньян задумывается о том, что произошло с ним за то время, которое он провел в Париже. Он встретил свою любовь — Констанцию, но не знал, где она находится. Ему дали звание мушкетера, но после этого кардинал Ришелье стал его врагом. Конечно, за это время с ним произошло много разных приключений, но гасконец стал объектом ненависти Миледи. Д`Артаньяну покровительствовала королева, но это была слабая защита. Единственное, что было у него ценного — это кольцо с бриллиантом, но и оно было омрачено воспоминаниями Атоса.

Заговор кардинала и леди Винтер

Друзьям случайно пришлось сопровождать Ришелье во время его прогулки по окрестностям Ла-Рошеля. В трактире Атос слышит разговор между кардиналом и дамой, в которой он узнает Миледи. Он поручает ей отправиться в Лондон, чтобы она провела переговоры с Бекингемом.

Но сама встреча была не совсем дипломатична: кардинал решил поставить герцогу ультиматум. Если он все-таки решался на кардинальный шаг в отношении Франции, то Ришелье обещал предать огласке документы, компрометирующие королеву. В случае его упрямства, в дело должна была вмешаться женщина, которая смогла бы подговорить к роковому шагу какого-нибудь религиозного фанатика. Этой женщиной должна была стать леди Винтер.

Смерть герцога Бекингема

Друзьям удается добраться до Лондона и предупредить о заговоре герцога и лорда Винтера. Лорд смог найти Миледи и арестовать ее. Охранял опасную женщину офицер Фельтон, по своей религии пуританин. Леди Винтер сыграла роль очень религиозной женщины-пуританки. Она оклеветала Бекингема и рассказывает Фельтону о том, как ей приходится страдать за веру.

Фельтон поверил Миледи и помогает ей бежать. Он просит знакомого капитана сопроводить ее в Париж, а сам отправляется к герцогу, чтобы исполнить замысел Ришелье. Он убивает Бекингема кинжалом. Леди Винтер удается найти убежище в монастыре кармелиток, где встречает Констанцию Бонасье.

Возмездие

Узнав, что в монастырь должен прибыть Д`Артаньян, Миледи отравила его возлюбленную, таким образом отомстив своему заклятому врагу и сбегает. Но далеко убежать ей не удается: ее настигают мушкетеры и лорд Винтер. Ночью свершается суд над Миледи. Ей предъявляют обвинения в том, что подговорила Фельтона убить Бекингема, отравила Констанцию, подстрекала Д`Артаньяна убить де Варда.

Когда-то ее муж, граф де Ла Фер, узнав о ней правду, совершил самосуд, повесив ее на дереве. Но ее спасли, и она вернулась к своим гнусным делам под именем леди Винтер. Она отравила своего мужа и стала богатой, но ей было мало: она хотела еще часть наследства, принадлежащего лорду Винтеру. Перечислив все ее преступления, они приводят лилльского палача. Оказывается, это брат, соблазненного ею священника, и этот палач заклеймил ее. Теперь он исполнил свой долг, приведя в исполнение смертный приговор Миледи.

Возвращение в Париж

Мушкетеры ожидали наказания от кардинала. Но Ришелье на самом деле опасался своей верной помощницы. И оценив храбрость Д`Артаньяна дал ему патент на получение звания лейтенанта мушкетеров. Портос женился на богатой вдове, а Арамис стал аббатом. Только Атос еще прослужил под началом Д`Артаньяна до 1631г. и вышел в отставку, получив наследство.

Трилогия «Три мушкетёра» - Дюма

Les Trois Mousquetaires, The Three Musketeers

Цикл книг; 1844-1847

В цикл входят книги

Лучший пост

Сегодня день защитника отечества и я достану с пыльной полки свой ватный патриотический фотоальбом.
Вот так я выглядел осенью 1988 года, перед призывом в стройные ряды Советской Армии

Нас, призывников, пригласили в военкомат и провели инструктаж, как надо являться на пункт призыва. В частности, надо быть коротко, но не на лысо стриженным. Тем, кто придет лысым, как бильярдный шар, грозили подводным флотом и трехгодичной службой. В итоге, воодушевленные полученными инструкциями мы, друзья, собрались и подстригали друг друга, экономя на парикмахерской. А освободившиеся таким образом финансовые средства истратили на пиво.


Вот что вышло и итоге. Кстати, за моей спиной можно наблюдать сконструированный мной выключатель освещения. У него дизайнерская зеленая подстветка, посредством цельнотянутого с завода индикатора и двойное включение одной лампы - в полный накал и в полсилы, посредством диода Д226 и сглаживающего конденсатора.

А это уже в армии, больше года отслужил. Я посередине, слева и справа - армейские коллеги. Один из Сибири, другой с Западной Украины.

Как видите, не чужд я был и культуре - в увольнении как-то раз даже ходил в Октябрьский КЗ. Вот только совсем не помню, на что. Снимок сделан на цветную слайд-пленку, по тем временам - охрененная роскошь.

Склонность держаться подальше от начальства и поближе к месту приготовления пищи, а лучше - возглавлять этот процесс, появилась у меня еще в те годы. В данном случае мы тайком на паяльной лампе со специальной насадкой варим украденную в соседней части курицу. Украл ее украинец, лучше него никто бы не смог это сделать - у него была большая практика в деревне по сворачиванию голов курицам. Рецептура и готовка - уже была за мной. Как сейчас помню, это было что-то вроде чахохбили.

Еще я побывал за годы службы в Борисполе и Фергане, но фоток отсканированных у меня на компе нет.

Всех мужчин и женщин, носивших и носящих погоны во славу нашей Родины - с праздником Защитника Отечества, ура!

#это_было_так_давно_что_и_вспомнить_не_грешно #поздравь_фанфикс

Примерно год тому назад, занимаясь в Королевской библиотеке разысканиями для моей истории Людовика XIV, я случайно напал на «Воспоминания г-на д"Артаньяна», напечатанные - как большинство сочинений того времени, когда авторы, стремившиеся говорить правду, не хотели отправиться затем на более или менее длительный срок в Бастилию, - в Амстердаме, у Пьера Ружа. Заглавие соблазнило меня; я унес эти мемуары домой, разумеется, с позволения хранителя библиотеки, и жадно на них набросился.

Я не собираюсь подробно разбирать здесь это любопытное сочинение, а только посоветую ознакомиться с ним тем моим читателям, которые умеют ценить картины прошлого. Они найдут в этих мемуарах портреты, набросанные рукой мастера, и, хотя эти беглые зарисовки в большинстве случаев сделаны на дверях казармы и на стенах кабака, читатели тем не менее узнают в них изображения Людовика XIII, Анны Австрийской, Ришелье, Мазарини и многих придворных того времени, изображения столь же верные, как в истории г-на Анкетиля.

Но, как известно, прихотливый ум писателя иной раз волнует то, чего не замечают широкие круги читателей. Восхищаясь, как, без сомнения, будут восхищаться и другие, уже отмеченными здесь достоинствами мемуаров, мы были, однако, больше всего поражены одним обстоятельством, на которое никто до нас, наверное, не обратил ни малейшего внимания.

Д"Артаньян рассказывает, что, когда он впервые явился к капитану королевских мушкетеров г-ну де Тревилю, он встретил в его приемной трех молодых людей, служивших в том прославленном полку, куда сам он добивался чести быть зачисленным, и что их звали Атос, Портос и Арамис.

Признаемся, чуждые нашему слуху имена поразили нас, и нам сразу пришло на ум, что это всего лишь псевдонимы, под которыми д"Артаньян скрыл имена, быть может знаменитые, если только носители этих прозвищ не выбрали их сами в тот день, когда из прихоти, с досады или же по бедности они надели простой мушкетерский плащ.

С тех пор мы не знали покоя, стараясь отыскать в сочинениях того времени хоть какой-нибудь след этих необыкновенных имен, возбудивших в нас живейшее любопытство.

Один только перечень книг, прочитанных нами с этой целью, составил бы целую главу, что, пожалуй, было бы очень поучительно, но вряд ли занимательно для наших читателей. Поэтому мы только скажем им, что в ту минуту, когда, упав духом от столь длительных и бесплодных усилий, мы уже решили бросить наши изыскания, мы нашли наконец, руководствуясь советами нашего знаменитого и ученого друга Полена Париса, рукопись in-folio, помеченную. N 4772 или 4773, не помним точно, и озаглавленную:

«Воспоминания графа де Ла Фер о некоторых событиях, происшедших во Франции к концу царствования короля Людовика XIII и в начале царствования короля Людовика XIV».

Можно представить себе, как велика была наша радость, когда, перелистывая эту рукопись, нашу последнюю надежду, мы обнаружили на двадцатой странице имя Атоса, на двадцать седьмой - имя Портоса, а на тридцать первой - имя Арамиса.

Находка совершенно неизвестной рукописи в такую эпоху, когда историческая наука достигла столь высокой степени развития, показалась нам чудом. Мы поспешили испросить разрешение напечатать ее, чтобы явиться когда-нибудь с чужим багажом в Академию Надписей и Изящной Словесности, если нам не удастся - что весьма вероятно - быть принятыми во Французскую академию со своим собственным.

Такое разрешение, считаем своим долгом сказать это, было нам любезно дано, что мы и отмечаем здесь, дабы гласно уличить во лжи недоброжелателей, утверждающих, будто правительство, при котором мы живем, не очень-то расположено к литераторам.

Мы предлагаем сейчас вниманию наших читателей первую часть этой драгоценной рукописи, восстановив подобающее ей заглавие, и обязуемся, если эта первая часть будет иметь тот успех, которого она заслуживает и в котором мы не сомневаемся, немедленно опубликовать и вторую.

А пока что, так как восприемник является вторым отцом, мы приглашаем читателя видеть в нас, а не в графе де Ла Фер источник своего удовольствия или скуки.

Итак, мы переходим к нашему повествованию.

ЧАСТЬ I

Глава 1. ТРИ ДАРА Г-НА Д"АРТАНЬЯНА-ОТЦА

В первый понедельник апреля 1625 года все население городка Мента, где некогда родился автор «Романа о розе», казалось взволнованным так, словно гугеноты собирались превратить его во вторую Ла-Рошель. Некоторые из горожан при виде женщин, бегущих в сторону Главной улицы, и слыша крики детей, доносившиеся с порога домов, торопливо надевали доспехи, вооружались кто мушкетом, кто бердышом, чтобы придать себе более мужественный вид, и устремлялись к гостинице «Вольный мельник», перед которой собиралась густая и шумная толпа любопытных, увеличивавшаяся с каждой минутой.

В те времена такие волнения были явлением обычным, и редкий день тот или иной город не мог занести в свои летописи подобное событие. Знатные господа сражались друг с другом; король воевал с кардиналом; испанцы вели войну с королем. Но, кроме этой борьбы - то тайной, то явной, то скрытой, то открытой, - были еще и воры, и нищие, и гугеноты, бродяги и слуги, воевавшие со всеми. Горожане вооружались против воров, против бродяг, против слуг, нередко - против владетельных вельмож, время от времени - против короля, но против кардинала или испанцев - никогда.

Часть первая

I. Три подарка д’Артаньяна-отца

В первый понедельник апреля месяца 1625 года местечко Мёнг было в таком смятении как Рошель во время осады его гугенотами. Многие граждане, при виде женщин, бегущих к Большой улице, и ребят, кричащих у порогов дверей, спешили надеть латы и, вооружась ружьями и бердышами, направлялись к гостинице Франк-Мёнье, перед которой теснилась шумная и любопытная толпа, возраставшая ежеминутно.

В те времена подобные панические испуги были часты, и редкий день проходил без того, чтобы тот или другой город не внес в свой архив какого-нибудь происшествия в этом роде: вельможи воевали между собой, король вел войну с кардиналом, Испанцы вели войну с королем. Кроме этих войн, производимых тайно или открыто, воры, нищие, гугеноты, волки и лакеи вели войну со всеми. Граждане вооружались всегда против воров, волков, лакеев, часто против вельмож и гугенотов, иногда против короля, но никогда против Испанцев.

При таком положении дел естественно, что в упомянутый понедельник апреля месяца 1625 года граждане, услышав шум и не видя ни красного ни желтого знамени, ни ливреи герцога Ришельё, бросились в ту сторону, где находилась гостиница Франк-Мёнье.

Прибыв туда, каждый мог узнать причину этого волнения.

За четверть часа перед тем, через заставу Божанси, въехал в Мёнг молодой человек на буланой лошадке. Опишем наружность его лошадки. Представьте себе дон-Кихота, 18-ти лет от роду, не вооруженного, без кольчуги и без лат, в шерстяном камзоле, которого синий цвет принял неопределенный оттенок зеленоватого с голубым. Лицо длинное и смуглое, с выдавшимися скулами, – признак коварства; челюстные мускулы, чрезвычайно развитые, – несомненная примета Гасконца даже без берета, а на нашем молодом человеке был берет, украшенный пером; глаза большие и умные; нос кривой, но тонкий и красивый; рост слишком большой для юноши и слишком малый для взрослого человека; непривычный глаз принял бы его за путешествующего сына Фермера, если бы не длинная шпага, привешенная на кожаной перевязи, ударявшая своего владетеля по икрам, когда он шел пешком, и по щетинистой шерсти его лошади, когда он ехал.

Лошадь этого молодого человека была так замечательна, что обратила на себя общее внимание: это была беарнская лошадка, 12 или 14 лет от роду, желтой шерсти, без хвоста и с подсединами на ногах; на ходу она опускала голову ниже колен, отчего употребление подбрюшного ремня оказывалось бесполезным; но она все-таки делала по восьми миль в день.

К несчастию странный цвет шерсти ее и не красивая походка до того скрывали хорошие ее качества, что в те времена, когда все были знатоками в лошадях, появление ее в Мёнге произвело неприятное впечатление, отразившееся и на всаднике.

Это впечатление было тем тягостнее для д’Артаньяна (так звали нового дон-Кихота), что он и сам понимал это, хотя и был хорошим ездоком; но подобная лошадь делала его смешным, о чем он глубоко вздохнул, принимая этот подарок от отца. Он знал, что подобное животное стоило не менее 20 ливров; при том слова, сопровождавшие подарок, были неоценимы: «Сын мой», сказал гасконский дворянин тем чистым простонародным беарнским наречием, от которого никогда не мог отвыкнуть Генрих IV, – «сын мой, эта лошадь родилась в доме отца твоего, тринадцать лет тому назад, и находилась в нем в продолжение всего этого времени, – это одно должно заставить тебя полюбить её. Не продавай её никогда, дай ей умереть спокойно в старости; и если ты будешь с нею в походе, то береги её как старого слугу. При дворе, продолжал д’Артаньян-отец, – если ты когда-нибудь удостоишься быть там, – честь, на которую, впрочем, дает тебе право твое древнее дворянство, – поддерживай с достоинством свое дворянское имя, так как оно поддерживалось предками нашими в продолжение более пяти сот лет. Не переноси ничего ни от кого кроме кардинала и короля. Помни, что в настоящее время дворянин прокладывает себе дорогу только храбростью. Трусливый часто сам от себя теряет случай, который представляет ему счастье. Ты молод и должен быть храбр по двум причинам: во-первых, потому что ты Гасконец, во-вторых, потому что ты мой сын. Не бойся опасностей и ищи приключений. Я научил тебя владеть шпагой; нога твоя крепка как железо, рука как сталь, дерись при каждом случае; дерись тем больше, потому что дуэли запрещены, из чего следует, что нужна двойная храбрость для драки. Я могу дать тебе, сын мой, только 15 экю, лошадь мою и советы, которые ты выслушал. Мать прибавит к этому рецепт полученного ею от одной цыганки бальзама, заключающего в себе чудное свойство исцелять всякую рану кроме сердечных. Извлекай пользу изо всего и живи счастливо и долго. Мне остается прибавить еще одно: представить тебе в пример не меня, – потому что я никогда не был при Дворе и участвовал только в войне за религию волонтером, – но де-Тревиля, бывшего некогда моим соседом: он, будучи еще ребенком, имел честь играть с королем Людовиком XIII, да хранит его Бог! Иногда их игры принимали вид сражений, и в этих сражениях король не всегда брал верх. Поражения, которые он претерпевал, пробудили в нем уважение и дружбу к де-Тревилю. В последствии де-Тревиль сражался с другими во время первого своего путешествия в Париж пять раз, со смерти покойного короля до совершеннолетия молодого, не считая войн и осад, семь раз, и со времени этого совершеннолетия доныне, может быть, сто раз, несмотря на указы, предписания и аресты, он, капитан мушкетеров, то есть начальник легиона цезарей, которым очень дорожит король и которого страшится кардинал, а как известно не много таких вещей, которых он боится. Кроме того, де-Тревиль получает десять тысяч экю в год; следовательно, живет как вельможа. Он начал так же, как и ты; явись к нему с этим письмом и подражай ему во всем, чтобы достигнуть того чего он достиг».

После чего д’Артаньян-отец надел на сына собственную шпагу, нежно поцеловал его в обе щеки и дал ему свое благословение.

Выйдя из отцовской комнаты, молодой человек пошел к матери, ожидавшей его с знаменитым рецептом, которому, судя по полученным от отца советам, предстояло довольно частое употребление. Здесь прощанья были продолжительнее и нежнее нежели с отцом, не потому чтобы д’Артаньян не любил сына, единственного потомка своего, но д’Артаньян был мужчина и считал недостойным мужчины предаваться движению сердца, между тем как г-жа д’Артаньян была женщина и притом мать.

Она плакала обильными слезами, и скажем в похвалу д’Артаньяна сына, что при всех его усилиях оставаться твердым, как следовало бы будущему мушкетеру, натура одержала верх, – он не мог удержаться от слез.

В тот же самый день молодой человек пустился в путь, снабженный тремя отцовскими подарками, которые состояли, как мы сказали уже, из пятнадцати экю, лошади и письма к де-Тревилю; разумеется, советы были даны не в счет.

С таким напутствием д’Артаньян стал морально и физически верным снимком с героя Сервантеса, с которым мы так удачно его сравнили, когда по обязанности историка должны были начертить его портрет. Дон-Кихот принимал ветряные мельницы за великанов, и баранов за войска; д’Артаньян принимал каждую улыбку за оскорбление и каждый взгляд за вызов. От этого произошло, что кулаки его были постоянно сжаты от Тарб до Мёнга, и что в том и другом местечке он по десяти раз в день клал руку на эфес шпаги; впрочем ни кулак, ни шпага ни разу не были употреблены в дело. Не потому чтобы вид несчастной желтой лошадки не возбуждал улыбок на лицах проходящих; но как над лошадкой бренчала длинная шпага, а над этою шпагой сверкала пара свирепых глаз, то проходящие сдерживали свою веселость, или, если веселость брала верх над благоразумием, то старались смеяться, по крайней мере, только одною стороной лица как античные маски. Итак, д’Артаньян оставался величественным, и раздражительность его не была задета до несчастного города Мёнга.

Но там, когда он слезал с лошади у ворот Франк-Мёнье и никто не вышел принять от него лошадь, д’Артаньян заметил у полуоткрытого окна нижнего этажа дворянина, большого роста и надменного вида, хотя с лицом слегка нахмуренным, разговаривающего с двумя особами, которые, казалось, слушали его с уважением. Д’Артаньян, по привычке, полагал, что предметом разговора был он и начал прислушиваться. На этот раз он ошибся только вполовину: речь шла не о нем, а о его лошади. Казалось, что дворянин вычислял своим слушателям все ее качества и, как рассказчик, внушал слушателям уважение; они смеялись ежеминутно. Но достаточно было полуулыбки, что бы пробудить раздражительность молодого человека; понятно, какое впечатление произвела на него эта шумная веселость.

Д’Артаньян гордым взглядом начал рассматривать наружность дерзкого насмешника. Это был человек лет 40 или 45, с черными, проницательными глазами, бледный, с резко обрисованным носом и красиво подстриженными черными усами; на нем был камзол и панталоны фиолетового цвета, которые хотя были новы, но казались измятыми, как будто находились долгое время в чемодане.

Д’Артаньян сделал все эти замечания с быстротою самого сметливого наблюдателя, и, вероятно, с инстинктивным предчувствием, что этот незнакомец будет иметь большое влияние на его будущность.

Но как в то самое время, когда д’Артаньян рассматривал дворянина в фиолетовом камзоле, этот последний сделал одно из самых ученых и глубокомысленных замечаний о достоинстве его беарнской лошади, то оба слушателя его разразились смехом, и даже он сам, против обыкновения, слегка улыбнулся. При этом д’Артаньян не сомневался уже, что он был оскорблен. Убежденный в обиде, он надвинул берет на глаза и, подражая придворным манерам, которые он подметил в Гасконии у путешествующих вельмож, подошел, положив одну руку на эфес шпаги, другую на бедро. К несчастию, по мере того как он приближался, гнев все больше и больше ослеплял его, и вместо полной достоинства и надменной речи, приготовленной им для вызова, он сказал только грубую личность, сопровождая её бешеным движением.

– Эй, что вы прячетесь за ставнем, воскликнул он. – Скажите-ка мне, чему вы смеетесь, и будем смеяться вместе.

Дворянин медленно перевел глаза с лошади на всадника, как будто сразу не понял, что эти странные упреки относились к нему; когда же не оставалось в том никакого сомнения, то брови его слегка нахмурились, и, после довольно долгого молчания, он с неописанною иронией и наглостью отвечал д’Артаньяну.

– Я не с вами говорю, милостивый государь.

– Но я говорю с вами, воскликнул молодой человек, раздраженный до крайности этою смесью наглости и хорошего тона, приличия и презрения.

Незнакомец еще раз взглянул на него с легкою улыбкой, отошел от окна, медленно вышел из гостиницы и встал в двух шагах от д’Артаньяна, против его лошади.

Его спокойная осанка и насмешливый вид удвоили веселость оставшихся у окна его собеседников. Д’Артаньян, увидев его подле себя, вынул свою шпагу на один фут из ножен.

– Эта лошадь буланая, или, лучше сказать, она была такою в молодости, продолжал незнакомец, обращаясь к слушателям своим, бывшим у окна, и не замечая, по-видимому, раздражения д’Артаньяна, – этот цвет известен в ботанике, но до сих пор редко встречается между лошадьми.

– Кто не смеет смеяться над всадником, тот смеется над лошадью, сказал неистово подражатель де-Тревиля.

– Я смеюсь не часто, возразил незнакомец, – вы можете судить о том по выражению моего лица; но я желаю удержать за собою право смеяться когда мне угодно.

– А я, сказал д’Артаньян, – не хочу, чтобы смеялись, когда мне это не нравится.

– В самом деле? продолжал незнакомец очень спокойно. – Это совершенно справедливо. И повернувшись на пятках, он намеревался возвратиться в гостиницу, через большие ворота, у которых д’Артаньян видел оседланную лошадь.

Но характер д’Артаньяна быль не таков, чтоб он мог отпустить человека, дерзко осмеявшего его. Он совсем вынул шпагу из ножен и пустился вслед за ним с криком:

– Воротитесь, воротись же господин насмешник, а то я убью вас сзади.

– Меня убить! сказал незнакомец, поворачиваясь на пятках и смотря на молодого человека с удивлением и презрением. – Что с вами, любезный, вы с ума сошли!

Едва успел он договорить, как д’Артаньян направил в него такой удар острием шпаги, что вероятно его шутка была бы последнею, если б он не успел быстро отскочить назад. Незнакомец, видя тогда, что дело идет не на шутку, вынул шпагу, поклонился своему противнику и важно встал в оборонительное положение. Но в то же время двое его служителей, в сопровождении хозяина гостиницы, напали на д’Артаньяна с палками, лопатами и щипцами. Это произвело быстрый и совершенный переворот в борьбе.

Между тем как д’Артаньян обернулся назад, чтоб отразить град ударов, противник его спокойно вложил свою шпагу и с обыкновенным своим бесстрастием из действующего лица стал зрителем, ворча однако ж про себя.

– Черт возьми Гасконцев! Посадите его на его оранжевую лошадь, и пусть убирается!

– Но прежде убью тебя, трус! кричал д’Артаньян, отражая, сколько мог, сыпавшиеся на него удары, и не отступая ни на шаг от трех своих неприятелей.

– Еще хвастается! бормотал дворянин. – Эти Гасконцы неисправимы. Продолжайте же, если он того непременно хочет. Когда устанет, скажет – довольно.

Но незнакомец не знал, с какого рода упрямцем имел дело: д’Артаньян был не такой человек, чтобы стал просить пощады. Бой продолжался еще несколько секунд; наконец д’Артаньян, изнуренный, выпустил из руки шпагу, переломленную на двое ударом палки. В то же время другим ударом в лоб сбило его с ног окровавленного и почти без чувств.

В эту самую минуту со всех сторон сбежались на место зрелища. Хозяин, опасаясь неприятностей, унес раненого, с помощью своих служителей, в кухню, где ему подана была помощь.

Что же касается до дворянина, то он возвратился на свое прежнее место у окна и смотрел с нетерпением на толпу, присутствие которой, казалось, было ему неприятно.

– Ну, каково здоровье этого бешеного? сказал он, оборачиваясь при шуме отворившейся двери, и обращаясь к хозяину, который пришел осведомиться о его здоровье.

– Ваше превосходительство не ранены? спросил хозяин.

– Нет, совершенно невредим, любезный хозяин. Я вас спрашиваю, в каком состоянии молодой человек?

– Ему лучше, отвечал хозяин, – он в обмороке.

– В самом деле? сказал дворянин.

– Но до обморока, он, собрав последние силы, звал вас и вызывал на бой.

– Этот забавник должен быть сам черт, сказал незнакомец.

– О нет, ваше превосходительство, он не похож на черта, сказал хозяин с презрительною гримасой: – во время обморока мы обыскали его; у него в свертке только одна рубашка, а в кошелке только 12 экю, и, несмотря на то, лишаясь чувств, он сказал, что если б это случилось в Париже, то вам пришлось бы раскаяться сейчас же, между тем как здесь раскаетесь, но только позже.

– В таком случае, это должно быть какой-нибудь переодетый принц крови, хладнокровно сказал незнакомец.

– Я вам говорю это, сударь, для того чтобы вы были осторожны, сказал хозяин.

– Он не назвал никого по имени в гневе своем?

– О да, он ударял по карману и говорил: увидим, что скажет об этом оскорбленный покровитель мой де-Тревиль.

– Де-Тревиль? сказал незнакомец, делаясь внимательнее. – Он ударял по карману, говоря о де-Тревиле? Послушайте, хозяин, пока этот молодой человек был в обмороке, вы наверно осмотрели и карман его. Что в нем было?

– Письмо, адресованное на имя де-Тревиля, капитана мушкетеров.

– В самом деле?

– Точно так, ваше превосходительство.

Хозяин, не одаренный большою прозорливостью, не заметил какое выражение слова его придали лицу незнакомца, который отошел от окна и нахмурил брови с беспокойством.

– Черт возьми, бормотал он сквозь зубы, – неужели де-Тревиль прислал мне этого Гасконца. Он очень молод. Но удар шпаги, от кого бы он ни был, все-таки удар, а ребенка меньше опасаются нежели кого-нибудь другого; иногда достаточно самого слабого препятствия чтобы помешать важному предприятию.

И незнакомец углубился на несколько минут в размышления.

– Послушайте, хозяин, избавьте меня от этого сумасшедшего: по совести, я не могу убить его, а между тем, прибавил он с выражением холодной угрозы, – он мне мешает. Где он?

В комнате жены моей, в первом этаже, его перевязывают.

– Одежда его и мешок при нем? Он не снимал камзола?

– Напротив, все эти вещи в кухне. Но так как этот сумасшедший вас беспокоит…

– Без сомнения. Он делает в вашей гостинице скандал, а это не может нравиться порядочным людям. Ступайте наверх, сведите счет мой и предупредите моего человека.

– Как! господин уже уезжает?

– Разумеется, когда я уже приказал оседлать мою лошадь. Разве мое приказание не исполнено?

– О да, ваше превосходительство, может быть вы видели, лошадь ваша у больших ворот приготовлена к отъезду.

– Хорошо, так сделайте то, что я вам сказал.

– «Гм… подумал хозяин, неужели он боится этого мальчика».

Но повелительный взгляд незнакомца остановил его. Он низко поклонился и вышел.

– Не надо чтобы этот забавник увидел миледи, продолжал незнакомец: – она скоро должна приехать, и то она уже опоздала. Лучше поехать ей на встречу. Если б я мог узнать содержание этого письма к де-Тревилю!

И незнакомец, бормоча про себя, отправился на кухню. Между тем хозяин, не сомневаясь, что присутствие молодого человека мешало незнакомцу оставаться в гостинице, возвратился в комнату жены и нашел д’Артаньяна уже пришедшим в чувство.

Стараясь внушить ему, что может наделать ему неприятностей за ссору с вельможей, – по мнению хозяина, незнакомец был непременно вельможа, – он уговорил его, несмотря на слабость, встать и продолжать путь. Д’Артаньян, едва пришедший в чувство, без камзола, с перевязанною головой, встал и, понуждаемый хозяином, начал спускаться вниз. Но, придя в кухню, он прежде всего увидел своего противника, спокойно разговаривавшего у подножки тяжелой кареты, запряженной двумя большими нормандскими лошадьми.

Его собеседница, голова которой видна была через рамку дверец кареты, была женщина лет двадцати или двадцати двух.

Мы уже говорили о способности д’Артаньяна быстро схватывать наружность: он с первого взгляда заметил, что женщина была молода и красива. Красота ее поразила его тем более, что это была красота такого рода, который неизвестен в южных странах, где до тех пор жил д’Артаньян. Женщина эта была бледная блондинка, с длинными вьющимися волосами, падавшими на плечи, с большими голубыми, томными глазами, розовыми губами и белыми, как мрамор, руками. Она вела с незнакомцем очень оживленный разговор.

– Следовательно, кардинал приказывает мне… говорила дама.

– Возвратиться немедленно в Англию и предупредить его, если бы герцог выехал из Лондона.

– А какие же еще другие поручения? спросила прекрасная путешественница.

– Они заключаются в этой коробке, которую вы откроете не прежде как на другом берегу Ла-Манша.

– Очень хорошо. А вы что будете делать?

– Я возвращаюсь в Париж.

– И оставите без наказания этого наглого мальчика? спросила дама.

Незнакомец хотел отвечать, но в ту минуту, когда он открыл рот, д’Артаньян, слышавший их разговор, появился в дверях.

– Этот наглый мальчик наказывает других, вскричал он, – и в этот раз надеюсь, что тот, которого ему следует наказать, не ускользнет от него.

– Не ускользнет? возразил незнакомец, нахмурив брови.

– Нет, я полагаю, что вы не осмелитесь бежать в присутствии женщины.

– Подумайте, сказала миледи, видя что дворянин заносил руку на шпагу, – подумайте, что малейшее промедление может все испортить.

– Вы правы, сказал дворянин: – поезжайте же и я еду.

И, поклонившись даме, он вскочил на лошадь; между тем как кучер кареты изо всей силы хлестал лошадей. Оба собеседника поехали в галоп, в противоположные стороны.

– А деньги? кричал хозяин, которого уважение к путешественнику превратилось в глубокое презрение, когда он увидел, что тот уезжает, не расплатившись.

– Заплати, закричал путешественник на скаку своему лакею, который, бросив к ногам хозяина две или три серебряные монеты, поехал вслед за господином.

– Трус! негодяй! ложный дворянин! кричал д’Артаньян, бросаясь за лакеем.

Но раненый был еще слишком слаб, чтобы вынести подобное потрясение. Едва он сделал десять шагов, как почувствовал звон в ушах; в глазах его потемнело, и он упал среди улицы, все еще крича:

– Трус! трус! трус!

– Он в самом деле трус, бормотал хозяин, подойдя к д’Артаньяну и пробуя этою лестью помириться с бедным мальчиком.

– Да, большой трус, сказал д’Артаньян. – Но она, как она прекрасна!

– Кто она? спросил хозяин.

– Миледи, шептал д’Артаньян, и вторично лишился чувств.

– Все равно, сказал хозяин: – я теряю двух, но мне остается этот, которого наверно удастся задержать, по крайней мере, на несколько дней. Все-таки я выиграю одиннадцать экю.

Нам известно уже, что сумма, бывшая в кошельке д’Артаньяна, состояла ровно из одиннадцати экю.

Хозяин рассчитывал на одиннадцать дней болезни, по одному экю в день; но он рассчитывал, не зная своего путешественника. На другой день д’Артаньян встал в пять часов утра, сам спустился в кухню, спросил, кроме некоторых других снадобий, список которых до нас не дошел; вина, масла, розмарину, и по рецепту матери составил бальзам, намазал им многочисленные раны свои, сам возобновлял перевязи и не хотел никакого доктора.

Благодаря, без сомнения, силе цыганского бальзама и, может быть, недопущению доктора, д’Артаньян был к вечеру на ногах и на другой день почти здоров.

Но когда он хотел расплатиться за розмарин, масло и вино, – единственный расход его, потому что он соблюдал самую строгую диету, – и за корм своей желтой лошадки, которая, напротив, по словам содержателя гостиницы, съела втрое больше нежели можно было предполагать по росту ее, д’Артаньян нашел в кармане только измятый бархатный кошелек и в нем 11 экю, письмо же к де-Тревилю исчезло.

Молодой человек очень терпеливо начал искать письма, выворачивая по двадцати раз карманы, роясь в своем мешке и в кошельке; когда же убедился, что письма не было, то он в третий раз впал в припадок бешенства, который едва не заставил его снова прибегнуть к употреблению ароматического масла и вина, потому что когда он начал горячиться и угрожал переломать все в заведении, если не найдут его письма, то хозяин вооружился охотничьим ножом, жена его метлой, а служители теми же самыми палками, которые служили накануне.

К несчастию, одно обстоятельство помешало приведению в исполнение угроз молодого человека, именно то что шпага его была переломлена надвое, во время первой борьбы, о чем он совершенно забыл. Поэтому, когда д’Артаньян хотел обнажить шпагу, то оказалось, что он был вооружен одним обломком ее, в восемь или десять дюймов длиною, который был заботливо вложен в ножны хозяином гостиницы. Остальную же часть клинка он искусно свернул, чтобы сделать из нее шпиговальную иглу.

Это, вероятно, не остановило бы запальчивого молодого человека, если бы хозяин не рассудил, что требование путешественника было совершенно справедливо.

– В самом деле, сказал он, опуская нож, – где же это письмо?

– Да, где письмо? Кричал д’Артаньян. – Я вас предупреждаю, что это письмо к де-Тревилю, оно должно быть найдено; если же оно не найдется, он заставит найти его.

Эта угроза окончательно испугала хозяина. После короля и кардинала имя де-Тревиля было чаще всех повторяемо военными и даже гражданами. Правда, был еще друг кардинала, отец Иосиф, но ужас, внушаемый седым монахом, как называли его, был так велик, что о нем никогда не говорили вслух. Поэтому, бросив нож, хозяин велел положить оружие жене и с испугом и начал отыскивать потерянное письмо.

– Разве в этом письме было что-нибудь драгоценное? спросил хозяин после бесполезных поисков.

– Разумеется, сказал Гасконец, рассчитывавший этим письмом проложить себе дорогу ко двору: – в нем заключалось мое счастье.

– Испанские фонды? спросил тревожно хозяин.

– Фонды собственного казначейства его величества, отвечал д’Артаньян.

– Черт возьми! сказал хозяин в отчаянии.

– Но все равно, продолжал д’Артаньян с национальною самоуверенностью: – деньги ничего не значат, это письмо составляло для меня все. Я охотнее согласился бы потерять тысячу пистолей чем это письмо.

Он не больше рисковал бы, если бы сказал двадцать тысяч; но какая-то юношеская скромность удержала его.

Луч света озарил вдруг разум хозяина, который посылал себя к черту, не находя ничего.

– Письмо не потеряно, сказал он.

– А! сказал д’Артаньян.

– Нет, его у вас взяли.

– Его взяли, а кто?

– Вчерашний дворянин. Он ходил в кухню, где лежал ваш камзол, и был там один. Я держу пари что он украл письмо.

– Вы так думаете? отвечал д’Артаньян, не совсем веря этому; он знал, что письмо было важно только лично для него, и не находил причины, которая могла побудить к похищению его, никто из слуг и присутствовавших путешественников ничего не выиграл бы приобретением его.

– Так вы говорите, сказал д’Артаньян, – что вы подозреваете этого дерзкого дворянина?

– Я уверен в этом, продолжал хозяин: – когда я сказал ему, что вам покровительствует де-Тревиль, и что у вас есть даже письмо к этому знаменитому дворянину, это, казалось, очень, обеспокоило его; он спросил меня, где это письмо, и немедленно спустился в кухню, где был ваш камзол.

– В таком случае, он вор, отвечал д’Артаньян: – я пожалуюсь де-Тревилю, а де-Тревиль королю. Потом он важно вынул из кармана три экю, отдал их хозяину, провожавшему его со шляпою в руке до ворот, сел на свою желтую лошадь, и, без всяких приключений, доехал до ворот Св. Антония в Париже, где продал лошадь за три экю. Эта цена была еще довольно значительна, судя по тому как д’Артаньян надсадил свою лошадь при последнем переходе. Барышник, купивший ее за вышеупомянутые девять ливров, сказал молодому человеку, что только оригинальный цвет лошади побудил его дать эту непомерную цену.

Итак, д’Артаньян вошел в Париж пешком, с узлом под мышкой, и ходил до тех пор, пока нашел комнату, сообразную по цене с его скудными средствами. Эта комната была на чердаке, в улице Могильщиков, недалеко от Люксембурга.

Д’Артаньян немедленно отдал задаток и поселился в новой своей квартире; остаток дня он употребил на обшивку камзола и панталон позументом, споротым его матерью с почти нового камзола д’Артаньянова отца и данным ему тайком. Потом он пошел в железный ряд, чтобы заказать клинок к шпаге; оттуда отправился в Лувр, спросил там у первого встретившегося мушкетера, где находился отель де-Тревиля и, узнав что он был по соседству нанимаемой им комнаты, в улице Старой Голубятни, счел это обстоятельство хорошим предвестием.

После всего этого, довольный своим поведением в Мёнге, без упреков совести в прошедшем, доверчивый в настоящем и с надеждою на будущее, он лег и уснул богатырским сном.

Спокойным сном провинциала проспал он до девяти часов, встал и отправился к знаменитому де-Тревилю, третьему лицу в королевстве, по мнению отца его.

Обнаруживаешь, что его основные главные герои - три мушкетера, конечно, но не только. Невозможно пропустить кардинала Ришелье и не считать героиней леди Винтер. По этому роману снято множество фильмов. Вот постер последнего. На нем главные герои - три мушкетера (фотография показывает их с неизменными противниками).

Три друга на службе короля

Атос, Арамис и Портос появляются далеко не на первых страницах романа. С нами их знакомит прибывший в Париж искать службы у господина де Тревиля ДʹАртаньян. Они сразу проявляют свои основные черты: Атос - благородство, Арамис - хитроумие и склонность к интригам, Портос - простодушие и тщеславие. Таковы главные герои - три мушкетера и их характеры, которые останутся неизменными на станицах романа.

Юный ДʹАртаньян

Горячий нрав молодого человека всякий раз заставляет его вынимать шпагу из ножен. На первых же страницах он хочет вступить в бой с неизвестным ему аристократом: тому не понравился старый конь главного героя.

Попав в Париж, ДʹАртаньян неуклюже толкнул Атоса и получил приглашение на дуэль. Незамедлительно он делает новую оплошность: показывает всем изящный дамский платочек с инициалами, который принадлежит Арамису. Дуэль с невежей неизбежна. На лестнице он запутался в плаще господина Портоса, и все увидели, что блестящая перевязь, которой все мушкетеры были восхищены, на самом деле сделана изнутри из грубой кожи. Такое оскорбление Портос не может терпеть и вызывает провинциала на дуэль. Так познакомились ДʹАртаньян и главные герои - три мушкетера. Дуэль начаться фактически не успела и переросла в схватку с ДʹАртаньян проявил немалую ловкость и помог каждому мушкетеру, чем заслужил их доверие и дружбу.

ДʹАртаньян и три его друга

Теперь молодой человек проводил все время со своими новыми друзьями, которыми не успевал восхищаться.

ДʹАртаньян благодаря мадам Бонасье получает возможность оказать услугу королеве. Умный, бесстрашный и хитрый, он сумел добраться до Англии, когда сопровождавшие его друзья были вынуждены задержаться во Франции. ДʹАртаньян вернулся в Лувр в последний момент, и королева была спасена. После этого дела он получил себе смертельного врага - леди Винтер. Она будет ему беспощадно мстить, но не сможет добиться свой цели: уничтожить ДʹАртаньяна. Все ее ловушки наш герой вместе со своими друзьями благополучно минует и останется жив. По мере развития действий в романе обостряются его удачливость, благородство и везение. Он слегка корыстен, немного хвастлив и даже лукав. Но эти земные черты придают ему массу обаяния.

Атос - идеальный дворянин

Атос, Портос и Арамис - главные герои, три мушкетера. В их мире на первом месте стоит честь, которой они никогда не поступаются. Атос - олицетворение благородства и порядочности.

Он немногословен, щепетилен, полон чувства собственного достоинства и роковых тайн, которые любопытному ДʹАртаньяну хочется узнать. За ним скрывается романтическая история. Некогда был женат на прекрасной простолюдинке. Но она оказалась воровкой, которую заклеймил палач. Сумев выжить после того как граф ее уничтожил, она вышла замуж за лорда Винтера. Он вскоре после брака с ней скончался. Богатая, красивая, изворотливая и необыкновенно ловкая, она преследует ДʹАртаньяна. Главные герои, три мушкетера, просто ей постоянно мешают, и она желает при помощи своего покровителя кардинала Ришелье заодно уничтожить всех четверых друзей. Атос, самый трагичный из всех персонажей, который свое горе топит в кубке вина, разгадывает тайну миледи. Благодаря его твердости она будет осуждена и казнена. Так главные герои, три мушкетера и их друг, справятся со злом и двуличием, которое воплощала миледи.

Портос и Арамис

Так же как и Атос, они за вымышленными именами прячут свое высокое происхождение и романтические истории. Арамис (шевалье дʹЭрбле), благородный дворянин, тяготится службой и мечтает стать аббатом. Меланхоличный и грустный, кроткий и отважный, он женственно красив. Арамис не лишен сердечной привязанности. Когда он долго не получает весточек от своей подруги, мадам де Шеврез, сосланной в далекий Тур, то он все чаще обращается к богословию. Портос (господи дю Валлон) - человек-богатырь, хвастливый, добрый и самый недалекий из друзей. Все главные герои «Три мушкетера» Дюма - люди чести, благородства и порядочности.

Другой мир

Три мушкетера противостоят миру где любое злодеяние или гнусность могут быть прощены, если они сделаны на благо Франции. Главные герои «Три мушкетера» Дюма - зловещий кардинал Ришелье, который всем расставляет ловушки, и его приспешница миледи, которая с большой охотой выполняет самые сложные задания своего покровителя, вызывает у могущественного кардинала чувство опасения.

Кардинал умеет, и этим он отличается от миледи, дать оценку прямоте и чести мушкетеров. Он сожалеет, что они служат королю, а не ему. У него есть и глубокий ум, и сила духа. Они служат государственным интересам.

После окончания всех приключений Портос женится на богатой вдове Кокнар, Арамис станет аббатом. ДʹАртаньян и Атос остаются на службе. Потом граф, получив наследство, выходит в отставку.

Роман «Три мушкетера» имеет два продолжения. Сначала мы видим героев через 20 лет, затем через - 10. И это уже совсем другие истории.