Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Посетитель Русского музея, переходящий из экспозиции иконописи в зал Петра I, испытывает ощущения, похожие на те, что в фильме «Матрица» пережил Нео, принявший из рук Морфеуса красную таблетку. Только что нас окружали одухотворенные образы, яркие цвета и гармонические линии, которые лишь отдаленно напоминали видимое вокруг, но своей нетелесной красо-той представляли в нашем мире закон и порядок, установленные при сотво-рении Вселенной. Добро пожаловать в реальность — переступая порог, мы нисходим в посюсторонний мир темных красок и нарочитой телесности, вылепленных светом рельефных лиц, как будто отслаивающихся от черных фонов. Мы пришли смотреть, но сами оказались под перекрестным огнем взглядов: почти все экспонаты здесь — портреты. С этого времени и на весь наступающий век портрет станет синонимом русской живописи.

История русского портрета XVIII века — это картина визуального самосознания нации, развернутый во времени процесс обретения русским человеком «лица». В Петровскую эпоху происходит привыкание к облику индивида, встроен-ного в социальную иерархию. От сословного стандарта, зафиксированного в доволь-но ограниченном репертуаре поз и выражений лица, портрет идет к выстраи-ванию более тонких отношений между внешностью и внутренним миром персонажа. С приходом сентиментализма именно жизнь души стано-вится ценностью, признаком личности, гармонически сочетающей природу и циви-лизацию. Наконец, романтизм и эпоха 1812 года позволят — наверное, впервые в русском искусстве — родиться образу внутренне свободного чело-века.

Говоря о портрете, нужно напомнить несколько вещей. Прежде всего, в сослов-ном обществе он — привилегия, маркер и одновременно гарант статуса модели. В подавляющем большинстве случаев героями портретов становились пред-ста-вители высших общественных слоев. Портрет, в котором соблюдены и согла--сованы необходимые условности изображения (поза, костюм, антураж и атри-буты), автоматически удостоверит высокий социальный статус своего персо-нажа. Портрет отражает и транслирует стандарты социального поведения. Он словно говорит: «Перед тобой благородный человек. Будь подобен ему!» Так, дворянский портрет в течение столетий представляет не только вельможу-деятеля, но и человека, которому присуща изящная непринужденность, то есть свойство, которое издавна служило телесным выражением благородства и вос-пи-тания, а следовательно, принадлежности к элите.

Портретная живопись — своего рода промышленность. Сам характер портрет-ного рынка предполагает высокую степень унификации. Портреты достаточно четко делятся на торжественные (парадные) и более камерные (приватные). Они, в свою очередь, предполагают определенный набор форматов, поз и атри-бутов, а также соответствующий прейскурант, который учитывает, сам ли художник исполнял портрет от начала до конца или поручал менее ответ-ственные участки работы подмастерьям.

С первых своих шагов в Древнем мире портрет играл роль магическую: он буквально замещал изображаемого и продлевал его бытие после смерти. Память об этих архаических функциях сопутствовала портрету и тогда, когда он стал одним из жанров живописи и скульптуры Нового времени. Она пере-давалась, в частности, литературными произведениями, которые описывали воображаемую коммуникацию с портретом: поэтические «собеседования» с ним, истории о влюбленности в портреты, а в эпоху романтизма — страшные рассказы об оживающих изображениях. В них обязательно говорится, что пор-трет «как живой», он «дышит», ему не хватает только дара речи и т. п. Как пра-вило, описываемые поэтами картины были плодом их воображения. Однако сама традиция, сохраняемая словесностью в течение столетий, задавала способ восприятия портрета и напоминала о том, что он принадлежит не только миру искусства, но напрямую связан с проблемой человеческого существования.

Классическая теория искусства невысоко ценит портрет. Соответствующее место этот жанр занимает и в академической иерархии. В конце XVIII века, например, считалось, что «в портретном… роде всегда делается только одна фигура, и по большей части в одинаковом положении… Не можно сей род… сравнять с историческим…». В эту пору портретная живопись, связанная с подражанием несовершенной натуре, не должна была стать престижным заня-тием. Между тем в России сложилась иная ситуация: востребованный общест-вом портрет стал одним из наиболее верных путей художника к успеху. Начи-ная с Луи Каравака, Ивана Никитина или Георга Гроота создание портре-тов было одной из главных задач придворных живописцев. Но художник первой половины — середины XVIII века все еще многостаночник: шереметев-ский крепостной Иван Аргунов выполнял разнообразные прихоти хозяина и завер-шил свой путь домоправителем, оставив живопись; Андрей Матвеев и Иван Вишняков надзирали за зодчими и декораторами Канцелярии от строе-ний; сходные обязанности были у Алексея Антропова в Синоде. Однако за одну лишь копию собственного коронационного портрета Петра III, заказанную Сенатом, художник получил 400 рублей — всего на треть меньше своего годового синодского жалованья.

Алексей Антропов. Портрет Петра III. 1762 год

С основанием Академии художеств в 1757 году ситуация стала меняться. Прежде русский портретист, подобно ренессансному подмастерью, учился ремеслу в мастерской практикующего художника или брал уроки у заезжей знаменитости. Сорокалетний Антропов совершенствовался под руководством Пьетро Ротари — переселившегося в Россию живописца с европейской репута-цией. Аргунов учился у Гроота, и по повелению императрицы сам наставлял живописи «спавших с голоса» певчих, среди которых был будущий историче-ский живописец Антон Лосенко. Теперь же в основу образования художника был положен проверенный поколениями целостный метод. Портретный класс в Академии был основан в 1767 году.

Несмотря на, каза-лось бы, невысокий ста-тус жанра, из девяти окончивших Академию учеников первого приема пятеро выпустились как портретисты, и лишь двое специали-зировались на историче-ской живописи. Портреты занимали важное место на академиче-ских выставках и позволяли художнику сделать полноценную карьеру — стать «назначенным» (то есть членом-корреспондентом) или даже академиком. Боровиковский полу-чил первое звание в 1794 году за изображение Екате-ри-ны II на прогулке в Цар-скосельском парке, а через год — второе, за портрет великого князя Констан-тина Павловича. Портрет человека творческой профес-сии сам по себе мог символически повы-шать его статус. Левицкий изобразил архитектора Кокори-нова в 1769 году по стандарту портрета государственного дея-теля: ректор Академии художеств при шпаге и в роскошном костюме стои-мо-стью в его годовое жало-ванье исполненным благородства жестом указывает на секретер с академиче-ской казной, печать Академии и ее план. Через четыре года художник буква-льно воспроизведет эту схему в портрете вице-канцлера князя Голицына.

Владимир Боровиковский. Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке. 1794 год Государственная Третьяковская галерея

Владимир Боровиковский. Портрет великого князя Константина Павловича. 1795 год Чувашский государственный художественный музей

Дмитрий Левицкий. Портрет А. Ф. Кокоринова. 1769 год

Дмитрий Левицкий. Портрет вице-канцлера князя А. М. Голицына. 1772 год Государственная Третьяковская галерея

Вторая половина столетия открывает перед портретистом альтернативу — рабо-ту по частным заказам. Федор Рокотов происходил, скорее всего, из кре-пост--ных, но выслужил дворянство по военному ведомству. Когда его карьера в Академии художеств не задалась, он в 1766-1767 годах переехал в Москву, и родовитая знать старой столицы составила обширную клиентуру художника. На его примере мы можем составить представление о положении востребован-ного живописца. За написанный по собственному почину царский портрет Ека-терина наградила Рокотова 500 рублями. Первый историограф русского искус-ства XVIII века Якоб Штелин свидетельствует, что еще в Петербурге художник был «столь искусен и знаменит, что не мог один справиться со всеми заказан-ными ему работами… Он имел у себя в своей квартире около 50 пор-третов, очень похожих, на них ничего не было закончено, кроме головы [это наверняка предполагало участие подмастерьев]». Если в 1770-х годах его стан-дартный портрет стоил 50 рублей, то в 1780-х он оценивался уже в сотню. Это позво-лило художнику приобрести участок земли за 14 000 рублей, построить на нем двухэтажный каменный дом, стать членом Английского клуба и заслу-жить раз-драженное замечание современника: «Рокотов за славою стал спесив и важен».

Федор Рокотов. Коронационный портрет Екатерины II. 1763 год Государственная Третьяковская галерея

Контраст между иконописью и портретом XVIII века наглядно показывает ради-кальность петровской революции. Но европеизация изобразительных форм началась раньше. В XVII веке мастера Оружейной палаты и другие изографы создали гибрид иконы и портрета — парсуну (от слова «персона», кото-рое в первой половине XVIII заменяло в России слово «портрет»). К концу XVII столетия парсуна уже вовсю использует схему европейского парадного пор-тре-та, заимствованную через Польшу и Украину. От портрета пришла задача — облик человека в его социальной роли. Но изобразительные средства во мно-гом остаются иконными: плоскостность формы и пространства, услов-ность строения тела, поясняющий текст в изображении, орнаментальная трак-товка одеяний и атрибутов. Эти особенности и в XVIII столетии долгое время сохра-нялись в провинциальном дворянском портрете, в портретах купечества и ду-хо-венства.

Портрет царя Алексея Михайловича. Парсуна неизвестного русского художника. Конец 1670-х — начало 1680-х годов Государственный исторический музей

Учившийся в Италии петровский пенсионер Иван Никитин — первый русский мастер, «забывший» про парсуну. Его портреты довольно просты по компози-ции, он использует лишь несколько иконографических типов, редко пишет руки и предпочитает темную цветовую гамму. Его портреты часто отмечены особым правдоподобием, лицо трактуется подчеркнуто рельефно, узнавае-мость превалирует над идеализацией. Канцлер Гавриил Головкин — идеальный образ меритократической монархии Петра: выхваченную светом вытянутую пирамиду фигуры венчает овальное лицо в обрамлении парика. Спокойное достоинство, гордость и уверенность в себе сообщают герою и сдержанная, но естественная поза, и встречающий зрителя прямой взгляд. Парадный кам-зол с орденами и лентой почти сливается с фоном, поз-воляя сосредоточить все внимание на лице. Темная среда выталкивает Голов-кина наружу, кисть его левой руки обозначает границу пространства полотна, а филигранно вы-писан-ный голубой орденский бант словно бы проламывает ее, выходя в наше простран-ство. Этот живописный трюк, форсирующий иллю-зию присутствия, одно-временно помогает сократить психологическую и социаль-ную дистанцию между моделью и зрителем, непреодолимую в допетровской парсуне.

Иван Никитин. Портрет государственного канцлера графа Г. И. Головкина. 1720-е годы Государственная Третьяковская галерея

Вернувшийся из Нидерландов Андрей Матвеев около 1729 года создал свой портрет с молодой женой. Если согласиться с этой общепринятой сегодня идентификацией, то перед нами не просто первый известный автопортрет русского живописца. В этом изображении разночинцев представлено неожи-данное для России той поры равновесие мужчины и женщины. Левой рукой художник церемонно берет руку спутницы; правой, покровительственно при-обняв, направляет ее к зрителю. Но весь формальный смысл этих жестов доми-нирования и присвоения неожиданным образом стирается. В очень несложно организованном полотне женская фигура не просто находится по правую руку от мужчины, но и занимает ровно такое же картинное пространство, что и он, а головы супругов расположены строго по одной линии, словно замершие на одном уровне чаши весов.

Андрей Матвеев. Автопортрет с женой. Предположительно, 1729 год Государственный Русский музей

Портрет середины столетия — это по большей части изображение не личности, а статуса. Характерный пример — супруги Лобановы-Ростовские кисти Ивана Аргунова (1750 и 1754). При всей узнаваемости персонажей перед зрителем прежде всего «благородный вельможа» и «любезная красавица», положение которых раз и навсегда зафиксировано форменным мундиром, горностаевой мантией и платьем с серебряным шитьем. Художник середины XVIII века — русский и иностранный — исключительно тщательно передает костюм и его элементы: ткань, шитье, кружева; подробно выписывает драгоценности и на-грады. В этих портретах Аргунова тело персонажа сковано пространством, развернуто вдоль плоскости холста, а ткани и украшения выписаны с такой детализацией, что заставляют вспоминать парсуну с ее декоративностью и особым, поверхностным видением человеческого тела.

Иван Аргунов. Портрет князя И. И. Лобанова-Ростовского. 1750 год Государственный Русский музей

Иван Аргунов. Портрет княгини Е. А. Лобановой-Ростовской. 1754 год Государственный Русский музей

Сегодня мы больше ценим те произведения русского портрета XVIII века, в ко-торых условный образ кажется утратившим цельность, а декорум (баланс иде-ального и реального в портрете) нарушен в пользу правдоподобия. Очевид-но, отсюда проистекает обаяние, которым наделено для современного зрителя изо-бражение десятилетней Сарры Фермор (1749). Подчиненный ее отца по Кан-целярии от строений Иван Вишняков представил ребенка в образе взрослой девушки, вписав хрупкую фигурку в парадную композицию с колонной и зана-весом на заднем плане. Отсюда и притягательность таких изображений, где лишенное внешней красивости лицо словно бы выступает залогом правдивой передачи характера: таковы антроповские портреты статс-дамы Анастасии Измайловой (1759) или Анны Бутурлиной (1763).

Иван Вишняков. Портрет Сарры Элеоноры Фермор. 1749 год Государственный Русский музей

Алексей Антропов. Портрет статс-дамы А. М. Измайловой. 1759 год Государственная Третьяковская галерея

Алексей Антропов. Портрет А. В. Бутурлиной. 1763 год Государственная Третьяковская галерея

В этом ряду стоят и портреты четы Хрипуновых кисти Аргунова (1757). Козьма Хрипунов, пожилой мужчина с массивным носом, сжимает в руках лист сло-жен-ной бумаги и, словно оторвавшись от чтения, останавливает зрителя ост-рым взглядом. Его молодая супруга держит в руках раскрытую книгу и со спо-койным достоинством глядит на нас (по данным исповедных книг, Феодосии Хрипуновой вряд ли больше двадцати лет: персонажи портретов XVIII века часто выглядят старше своего возраста). В отличие от современной Франции, где в эпоху Энциклопедии книга не была редкостью даже в аристократическом портрете, персонажи русских полотен XVIII века очень редко представлены за чтением. Небогатые атрибутами и сдержанные по манере портреты четы Хрипуновых в Европе были бы отнесены к портретам третьего сословия, отра-жающим ценности Просвещения. В них — как, например, в портрете врача Леруа работы Жака Луи Давида (1783) — важен не статус, а деятельность героя, не благообразие облика, а честно предъявляемый характер.

Иван Аргунов. Портрет К. А. Хрипунова. 1757 год

Иван Аргунов. Портрет Х. М. Хрипуновой. 1757 год Московский музей-усадьба «Останкино»

Жак Луи Давид. Портрет доктора Альфонса Леруа. 1783 год Musée Fabre

С именами Рокотова и Левицкого впервые в России Нового времени связыва-ется представление о строго индивидуальной манере, которая словно подчи-няет себе модели: теперь можно смело говорить о даме, «сошедшей с полотна Рокотова», о кавалере «с потрета Левицкого». Различные по манере и духу, оба живописца заставляют увидеть в своих портретах не только изображения кон-кретных людей, но и ощутить живопись как таковую, которая воздействует мазком, фактурой, колоритом — вне зависимости от сюжета. Очевид-но, это свидетельство постепенного изменения статуса художника, его самооценки и формирующегося общественного интереса к искусству.

Рокотов — первый в России мастер эмоционального портрета. Становление его манеры связано с воздействием итальянца Ротари, чьи девичьи «головки» при-нято считать пикантными безделушками рококо. Но Рокотов мог увидеть в них пример разнообразных, тонких, ускользающих интонаций — того, что отличает образы самого русского художника. От темного фона предшествен-ников Роко-тов уходит к фону неопределенному, подобному дымке, не столько прибли-жа-ю-щему фигуру к зрителю, сколько впитывающему ее. Облаченное в мундир или платье тело приобретает подчиненное значение, лицо теперь полностью доминирует. Стоит присмотреться к тому, как Рокотов пишет глаза: в таких вещах, как знаменитый портрет Александры Струйской (1772), зрачок написан сплавленными мазками близких цветов с ярким бликом, — взор теряет яс-ность, но приобретает глубину. Неотчетливость окружения, сглаженность контура наряду с затуманенным, но насыщенным взглядом героев создают не имеющее аналогий в русском портрете ощущение многомер-ности характера, в котором — прежде всего у женщин — определяющую роль играют эмоции. В этом отношении рокотовские персонажи — люди сентимен-тализма, в кото-ром приоритетны не социальные роли и амбиции, а эмоциона-ль-ная глубина и душевная подвижность человека.

Федор Рокотов. Портрет А. П. Струйской. 1772 год Государственная Третьяковская галерея

Кажется неслучайным, что изощренная, но лишенная внешних эффектов манера Рокотова оформилась в Москве с пестуемой ею традицией частной жизни, семейственности и дружества. В это же время в аристократической и придворной екатерининской столице, следящей за мировыми художест-венными модами, расцвел самый блестящий живописец России XVIII века — Дмит-рий Левицкий. В творчестве этого выходца из семьи украинского священ-ника, окончившего петербургскую Академию художеств, русская живопись впервые вышла на европейский уровень. Он был наделен даром создавать полнокровные и благородные образы, способностью к завораживающе точной передаче разнообразных фактур — тканей, камня, металла, человеческого тела. При этом целый ряд его произведений вводил русское искусство в контекст передовых умственных движений эпохи.

Так, актуальные для русского Просвещения идеи подчинения самовластия закону были воплощены Левицким в картине «Екатерина II —законодатель-ница в храме богини правосудия» (1783). Парадный портрет правителя всегда воплощает его официальный образ. Полотно Левицкого — уникальный случай, когда изображение монарха, полностью отвечая канонам жанра, является посла-нием общества государю, передает чаяния просвещенного дворянства.

Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины-законодательницы в храме богини Правосудия. 1783 год Государственный Русский музей

Императрица в лавровом венке и гражданской короне, жертвуя своим покоем, сжигает маки на стоящем под статуей Фемиды алтаре с надписью «для общего блага». На постаменте скульптуры вырезан профиль Солона — афинского зако-но-дателя. Имперский орел восседает на фолиантах законов, а в раскры-ваю-щем-ся позади царицы море виден русский флот под Андреевским флагом с жез-лом Меркурия, знаком защищенной торговли, то есть мира и процве-та-ния. Помимо просветительской идеи верховенства закона, здесь возможны и иные полити-че-ские обертоны. Высказывалось предположение, что полотно должно было стать центром ансамбля портретов Думы кавалеров ордена Св. Владимира и рас-полагаться в царскосельской Софии, таким образом входя в идеологиче-ский аппарат Екатерины.

Этот портрет, программа кото-рого принадлежит Николаю Львову, а заказ — Александру Безбородко, был, вероятно, первым произведением русской живо-писи, которое оказалось обще-ственным событием. Он созвучен появившейся в том же 1783 го-ду оде Держа-вина « ». Тогда же Ипполит Богданович напечатал станс к художнику, на который Левицкий , раз-вернув идео-ло-гическую програм-му портрета, — первый случай прямого обра-щения рус-ского живописца к пуб-лике. Таким образом, портрет принял на себя функ-ции повествовательного исторического полотна, которое оформ-ляет вол-ную-щие общество идеи и ста-новится событием для относительно широкой ауди-тории. Это один из первых признаков нового для России про-цесса: изобра-зительное искусство перестает обслуживать утилитарные потреб-ности элиты (репрезен-тация политических и личных амбиций, украшение жизни, визуа-лизация знания и т. п.) и посте-пенно становится важным элемен-том нацио-нальной культуры, организуя диалог между различными частями общества.

Семь полотен серии «Смолянки», написанные в 1772-1776 годах, изображают девятерых воспитанниц Смольного института благородных девиц разных «воз-растов» (периодов обучения). Это памятник , эксперименту, в котором отразились ключевые идеи европейского Просве-ще-ния: воспитание нового человека, передовое образование для женщин. Они также наглядно свидетельствуют о постепенном изменении отношения к пери-одам человеческой жизни: если прежде ребенок в русском портрете представ-лялся, как правило, маленьким взрослым, то смолянки демонстриру-ют шаги на пути к отрочеству, которое именно в этой портретной серии впервые высту-пает отдельным, самостоятельным этапом. Девушки танцуют, исполняют теа-тральные роли, но два замыкающих серию изображения «стар-ше-курсниц» Гла-фиры Алымовой и Екатерины Молчановой словно подводят итог, воплощая две ипостаси просвещенной женщины. Алымова играет на ар-фе, представляя ис-кус--ства, которые ассоциируются с чувственной природой человека. Мол-ча-нова репрезентирует интеллектуальное начало. Она позирует с книгой и вакуум--ным насосом — современным инструментом, позволяющим исследо-вать материаль-ную природу мира. Из портретного атрибута он превра-щается здесь в знак основанного на научном эксперименте передового знания.

Дмитрий Левицкий. Портрет Феодосии Ржевской и Настасьи Давыдовой. 1771–1772 годы Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины Нелидовой. 1773 год Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины Хрущевой и Екатерины Хованской. 1773 год Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Александры Левшиной. 1775 год Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины Молчановой. 1776 год Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Глафиры Алымовой. 1776 год Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Натальи Борщовой. 1776 год Государственный Русский музей

Произведения Владимира Боровиковского, ученика и земляка Левицкого, наглядно показывают, что сентименталистские ценности в последние десяти-летия XVIII века стали основой репрезентации частного человека. Теперь пор-трет отчетливо расслаивается на парадный и приватный. Нарочитой роскошью блещет изображение «бриллиантового князя» Куракина (1801-1802), прозван-ного так за любовь к драгоценностям и показной пышности. Подобно ряду полотен Гойи, оно показывает, что великолепие живописи становится одним из последних доводов в пользу величия аристократии: сами модели уже не всегда способны выдержать тот пафос, который диктуется жанром.

Владимир Боровиковский. Портрет князя А. Б. Куракина. 1801-1802 годы Государственная Третьяковская галерея

Харак-терный для «эпохи чувствительности» гибрид представляет собой изо-бра-же-ние Екатерины II в Царском Селе (см. выше). Портрет в рост на фоне памятника военной славы выдержан в подчеркнуто камерном модусе: он пред-ставляет государыню в шлафроке в момент уединенной прогулки в аллеях парка. Пор-трет не понра-вился Екатерине, но, скорее всего, подсказал Пушкину мизан-сцену встречи Маши Мироновой с императрицей в «Капитан-ской дочке». Именно у Борови-ковского пейзаж впервые среди русских худож-ников стано-вится постоянным фоном портрета, обозначая целый комплекс представлений, связанных с иде-ями естественности, чувствительности, част-ной жизни и еди-не-ния родствен-ных душ.

Природа как проекция душевных переживаний — характерная черта культуры сентиментализма, говорящая о том, что внутрен-ний мир человека становится безусловной ценностью. Правда, во многих произведениях Боро-виковского «причастность природе» персонажа приобре-тает характер клише, свидетель-ствующего о том, что чувствительность и естественность превра-тились в моду. Особенно это заметно в виртуозно исполненных женских портретах, следую-щих идеалу юной «природной» кра-соты и калькирующих позы и атрибуты модели. С другой стороны, эта рамка пасторального портрета позволяла включать в число персонажей крепостных. Таковы, например, «Лизынька и Дашинька» (1794) — дворовые девушки покро-вительствовавшего живописцу Львова, почти неотличимые внешне от молодых дворянок.

Владимир Боровиковский. Лизынька и Дашинька. 1794 год Государственная Третьяковская галерея

Если в лице Левицкого и Боровиковского русская живопись стала в ряд с со-временными художественными веяниями, то следующее поколение русских пор-тре-тистов решило новую задачу: их искусство наконец выстроило диалог с великой живописью Европы XVI-XVII веков, традиция которой в допетров-ской России отсутствовала. Предпосылками для него стало формирование еще в Екатерининскую эпоху уникальной по качеству коллекции Эрмитажа, а также длительные поездки за рубеж успешно окончивших Академию молодых худож-ников. Карл Брюллов конструировал собственный образ по лекалам «старого мастера» и вместе с тем воссоздавал на русской почве великолепие вандейков-ского парадного портрета с его симфонической роскошью колорита («Всад-ница», 1831; портрет сестер Шишмарёвых, 1839).

Орест Кипренский. Портрет отца художника Адама Карловича Швальбе. 1804 год Государственный Русский музей

В портрете Пушкина (1827) диалог с традицией выстраивается на уровне ико-нографии, все еще понятной европейцу рубежа XVIII-XIX веков. Скрещенные на груди руки и устремленный в пространство взор поэта представляют собой отголосок персонификаций меланхолии — темперамента, который начиная с эпохи Возрождения рассматривался как признак гениальности.

Орест Кипренский. Портрет А. С. Пушкина. 1827 год Государственная Третьяковская галерея

Коллективным героем произведений Кипренского стало поколение 1812 года. Эти портреты отличаются беспрецедентной в русском искусстве раскован-ностью «поведения» персонажей. Показательно сопоставление «формального» портрета полковника Евграфа Давыдова (1809) и серии графических портретов участников Отечественной войны 1812-1814 годов (Алексея Ланского, Михаила Ланского, Алексея Томилова, Ефима Чаплица, Петра Оленина и других, все — 1813). Первый варьирует характерный для Европы XVIII и начала XIX века тип дво-рянского портрета. Поза Давыдова не просто демонстрирует отрешенную непринужденность, она иконографически облагораживает персонажа, посколь-ку восходит к знаменитому «Отдыхающему сатиру» Праксителя: совершен-ство классической статуи гарантирует достоинство героя полотна. Но чувст-венный телесный покой сатира — лишь оборотная сторона его живот-ной нату-ры, и Кипренский великолепно пользуется этой памятью прототипа (одновре-менно знаковой и пластической), создавая образ героя, пребывающего в рас-слаб-лен-ном покое, но способного распрямиться, подобно пружине. Каждый из каран-дашных портретов молодых «ветеранов» также в некоторой степени подчинен какому-либо портретному клише, но вместе они демонстри-руют небывалую графическую свободу и разнообразие формальных решений: пово-ротов тела, наклонов головы, жестов, взглядов. В каждом отдельном случае художник шел не от заранее заданных ролей, а от раскрывающейся перед ним личности. Эта непринужденность героев вместе с демонстративной легкостью исполне-ния выступают зримым воплощением внутреннего «само-стояния» поколе-ния — небывалого до той поры в русской истории ощущения свободы.

Величественная и многообразная русская живопись всегда радует зрителей своим непостоянством и совершенством художественных форм. В этом особенность произведений знаменитых мастеров искусства. Они всегда удивляли своим необыкновенным подходом к работе, трепетному отношению к чувствам и ощущением каждого человека. Возможно, поэтому русские художники так часто изображали портретные композиции, на которых ярко сочетались эмоциональные образы и эпически спокойные мотивы. Недаром Максим Горький когда-то сказал, что художник – это сердце своей страны, голос всей эпохи. Действительно, величественные и элегантные картины русских художников ярко передают вдохновение своего времени. Подобно устремлениям знаменитого автора Антона Чехова, многие стремились внести в русские картины неповторимый колорит своего народа, а также неугасимую мечту о прекрасном. Сложно недооценить необыкновенные полотна этих мастеров величественного искусства, ведь под их кистью рождались поистине необыкновенные работы разнообразных жанров. Академическая живопись, портрет, историческая картина, пейзаж, работы романтизма, модерна или символизма – все они до сих пор несут радость и вдохновение своим зрителям. Каждый находит в них что-то более чем колоритные цвета, изящные линии и неподражаемые жанры мирового искусства. Возможно, такое обилие форм и образов, которыми удивляет русская живопись, связана с огромным потенциалом окружающего мира художников. Еще Левитан говорил, что в каждой нотке пышной природы заложена величественная и необыкновенная палитра красок. С таким началом появляется великолепное раздолье для кисти художника. Поэтому все русские картины отличаются своей изысканной суровостью и притягательной красотой, от которой так нелегко оторваться.

Русскую живопись по праву выделяют из мирового художественного искусства. Дело в том, что до семнадцатого столетия, отечественная живопись была связана исключительно с религиозной темой. Ситуация изменилась с приходом к власти царя-реформатора - Петра Первого. Благодаря его реформам, русские мастера стали заниматься и светской живописью, произошло отделение иконописи как отдельного направления. Семнадцатое столетие – время таких художников, как Симон Ушаков и Иосиф Владимиров. Тогда, в российском художественном мире зародился и быстро стал популярным портрет. В восемнадцатом веке появляются первые художники, перешедшие от портретной живописи к пейзажной. Заметна ярко выраженная симпатия мастеров к зимним панорамам. Восемнадцатое столетие запомнилось также зарождением бытовой живописи. В девятнадцатом веке в России популярность получили целых три течения: романтизм, реализм и классицизм. Как и прежде русские художники продолжали обращаться к портретному жанру. Именно тогда появились известные во всём мире портреты и автопортреты О. Кипренского и В. Тропинина. Во второй половине девятнадцатого столетия, художники всё чаще и чаще изображают простой русский народ в его угнетённом состоянии. Реализм становится центральным течением живописи этого периода. Именно тогда появились художники-передвижники, изображающие только настоящую, реальную жизнь. Ну, а двадцатое столетие – это, конечно же, авангард. Художники того времени значительно повлияли как на своих последователей в России, так и во всём мире. Их картины стали предшественниками абстракционизма. Русская живопись – это огромный удивительный мир талантливых художников, прославивших своими творениями Россию

Написанный непосредственно с натуры, в живом общении с моделью, путем непосредственного ее изучения и наблюдения, портрет является основой реалистического искусства. Развитие реализма начинается именно с портрета. В России портрет появился позднее, чем в Европе. Русский портрет лишь к рубежу XVII и XVIII столетия окончательно оформился в самостоятельный жанр.

Русский портрет развивался удивительно быстро - от парсун конца XVII века к портретам Рокотова, Шубина, Левицкого, Боровиковского в XVIII веке, которые с полным правом можно поставить в один ряд с лучшими образцами современного им европейского портретного искусства. Это необычайно быстрое и плодотворное развитие объясняется в значительной мере тем, что русские художники хорошо знали западных мастеров, учились у них, никогда им слепо не подражая, сохраняя свое национальное своеобразие.

Гуманизм, особое внимание к человеку и сердечность составляют одну из главных особенностей русского портретного искусства. Русское просветительство, выработавшее высокое представление о ценности человеческой личности, оказало большое и плодотворное влияние на портретное искусство. Оно успешно развивается в первой половине XIX века, достигнув вершины в портретах Брюллова, поражающих эмоциональностью образов и красотой пластической формы.

Вторая половина XIX века была порой расцвета русского реалистического портретного искусства. В нем отчетливо отражено новое представление о ценности человеческой личности, деятельность и творческая сила которой направлены на служение народу. В это время решительно меняется круг моделей - преобладают портреты передовых деятелей национальной культуры. Художники всегда очень объективно давали оценку человеку, его общественной значимости и места в жизни русского общества. Но печать исторической эпохи и ясные черты национальности не заглушали яркости индивидуальной характеристики. Реалистическое портретное искусство художников-демократов решительно противостояло выхолощенным, льстиво салонным портретам академических и придворных живописцев.

В XIX столетии ни одна страна Европы не имела такого блестящего созвездия художников-портретистов, как Россия, где почти одновременно работали такие мастера, как Н. Ге, В. Перов, И. Крамской, Н. Ярошенко, И. Репин. К ним заслуженно должны быть присоединены имена В. Васнецова и В. Сурикова. Эти художники являются главными творцами и создателями не только ярчайших портретных характеристик выдающихся русских людей, но и типичных представителей самого народа. Именно они и прежде всего в портрете, поняли красоту и духовную ценность русского человека. Русское искусство всегда имело общую, главную основу своего бытия. И эта основа - высокий гуманизм, народность, пронизывающие русскую историческую и жанровую живопись и ярко проявившиеся в портрете. Русский портрет впечатляет своей эмоциональной силой, способностью глубоко выражать внутренний мир человека во всей его полноте и значительности.

Тенденция правдивого, непосредственного отражения в живописи современной жизни с ее социальными контрастами, интерес и стремление выразить глубокий внутренний мир человеческой души, раскрыть этические ценности с бесчеловечностью буржуазного общественного уклада - все это приобрело, основополагающий характер в творчестве художников демократической русской школы второй половины XIX века.

Вторая половина XIX столетия в русской живописи была временем блестящего расцвета демократического реализма. Решительная перемена, наступившая в литературе и искусстве в 40-60-х годах XIX века, состояла, прежде всего, в том, что русские писатели, поэты, музыканты и художники обратились к народу, его думам и чаяниям. Жизнь народа стала главным содержанием их произведений. Следствием этого было широкое и интенсивное развитие жанровой живописи с ее конкретными сюжетами из жизни города и деревни. Большинство художников-жанристов занималось и портретной живописью.

Никогда еще в живописи не появлялось такого значительного количества портретов выдающихся прогрессивных деятелей эпохи, причем в каждом из этих портретов можно видеть не только яркое выражение индивидуальною облика писателя или ученого, музыканта или художника, но печать исторической эпохи и ясные черты национальности. Это, бесспорно, русские люди. И в портретах простых людей художники отмечали наиболее ценные и яркие стороны национального характера.

Основным видом портретной живописи стал портрет станковый, но большей части полуфигурный: строение и положение рук, даже не жестикулирующих, всегда усиливает характеристику модели. В это время почти совершенно исчезли официальные парадные портреты, столь часто встречающиеся в XVIII и в первой половине XIX века, так же как и парные супружеские портреты (благодаря чему открывалась возможность выразительного контраста характеров). Теперь внимание художника сосредоточивалось только на одной индивидуальности. Кроме того, за всю вторую половину века не было создано ни одною группового портрета, за исключением немногих семейных портретов.

Русские художники - представители демократической культуры, стремились запечатлеть и живописном образе достоверный, отличающийся убедительным сходством портрет своего современника.

Количество портретов общественно значительных личностей явно преобладает. Здесь уместно отметить деятельность П.М. Третьякова, который, начав собирать коллекцию портретов деятелей русской культуры, предполагал, что эта коллекция должна войти в состав задуманной им национальной галереи.

Уже к концу 70-х годов Третьяковская галерея, непрерывно пополнявшаяся, располагала почти всем лучшим, что было создано и вновь создавалось в то время русским реалистическим искусством.

Вторая половина XIX века была периодом расцвета русского демократического искусства, противостоящего реакционному искусству правящих классов. Русская живопись, являющаяся важной составной частью культуры, приобрела определенно демократический характер.

Совершенно естественно обращение художников-демократов к портретной живописи. Портрет в эпоху 60-90-х годов приобрел невиданное значение. Передовые художники, как и другие прогрессивные деятели той эпохи, понимали все значение и ценность человеческой личности, деятельность и творческая сила которой направлены на служение народу.

Портрет по своей сущности, не простое изображение человека, и в своей основе предполагает не только передачу внешнего, но и передачу внутреннего, выражение свойств, сути, души человека, а не только изображение его внешности, его внешних проявлений.

Русский портрет лишь к рубежу XVII и XVIII столетия окончательно оформился в самостоятельный жанр. Далее пройдя долгий путь от признака социального превосходства, успешно развивается в первой половине XIX века, достигнув вершины в портретах второй половины XIX века, поражающих эмоциональностью образов и красотой пластической формы. Гуманизм, особое внимание к человеку составляет одну из главных особенностей русского портретного искусства. Благодаря этим качествам, признающим ценность личности, портрет получает особо широкое развитие в русском искусстве.

Николай Николаевич Ге (1831-1894)

Русский художник. Родился в Воронеже 15 (27) февраля 1831 в семье помещика. Учился на математических отделениях Киевского и Петербургского университетов (1847-1850), затем поступил в Академию художеств, которую окончил в 1857. Испытал большое влияние К.П. Брюллова и А.А. Иванова. Жил в Риме и Флоренции (1857-1869), в Петербурге, а с 1876 - на хуторе Ивановский в Черниговской губернии. Был одним из учредителей Товарищества передвижников (1870). Много занимался портретописью. Над портретами начал работать еще во время обучения в Академии художеств. За долгие годы творчества он написал многих своих современников. В основном это были передовые деятели культуры. М.Е. Салтыков - Щедрин, М.М. Антокольский, Л.Н. Толстой и др. Ге принадлежит один из лучших портретов А.И. Герцена (1867, ГТГ) - облик русского революционера, пламенного борца с самодержавием и крепостничеством. Но передачей внешнего сходства вовсе не ограничивается замысел живописца. В лице Герцена, как бы выхваченном из полумрака отразились его раздумья, непреклонная решимость борца за социальную справедливость. Ге запечатлел в этом портрете духовную историческую личность, воплотил опыт всей её жизни, полной борьбы и тревог.

Его работы отличаются от работ Крамского своей эмоциональностью, драматизмом. Портрет историка Н.И. Костомарова (1870, ГТГ) написан необычайно красиво, темпераментно, свежо, свободно. Автопортрет написан незадолго до смерти (1892-1893, КМРИ), лицо мастера озарено творческим вдохновением. Портрет Н.И. Петрункевич (1893) написан художником в конце его жизни. Девушка изображена почти в полный рост у раскрытого окна. Она погружена в чтение. Её лицо в профиль, наклон головы, поза выражают состояние задумчивости. Как никогда раньше, Ге уделил большое внимание фону. Цветовая гармония свидетельствует о нерастраченных силах художника.

С 1880-х годов Ге стал близким другом и последователем Л.Н. Толстого. Стремясь подчеркнуть человеческое содержание евангельской проповеди, Ге переходит ко все более свободной манере письма, до предела обостряя цветосветовые контрасты. Мастер писал замечательные, полные внутренней одухотворенности портреты, в том числе портрет Л.Н. Толстого за письменным столом (1884). В образе Н.И. Петрункевич на фоне окна, открытого в сад (1893; оба портрета в Третьяковской галерее). Умер Ге на хуторе Ивановском (Черниговская губерния) 1 (13) июня 1894.

Василий Григорьевич Перов (1834-1882)

Родился в Тобольске 21 или 23 декабря 1833 (2 или 4 января 1834). Был незаконным сыном местного прокурора, барона Г.К. Криденера, фамилию же "Перов" дал будущему художнику в виде прозвища его учитель грамоты, заштатный дьячок. Учился в Арзамасской школе живописи (1846-1849) и Московском училище живописи, ваяния и зодчества (1853-1861), где одним из его наставников был С.К. Зарянко. Испытал особое влияние П.А. Федотова, мастера журнальной сатирической графики, а из зарубежных мастеров - У. Хогарта и жанристов дюссельдорфской школы. Жил в Москве. Был одним из членов-учредителей Товарищества передвижников (1870).

К рубежу 60-70 - х годов относятся лучшие портретные работы мастера: Ф.М. Достоевского (1872, ГТГ) А.Н. Островского (1871, ГТГ), И.С. Тургенева (1872, ГРМ). Особенно выразителен Достоевский, целиком ушедший в мучительные раздумья, нервно сцепивший на колене руки, образ высочайшего интеллекта и духовности. Задушевная жанровая романтика переходит в символизм, пронизанный скорбным чувством бренности. Портреты работы мастера (В.И. Даль, А.Н. Майков, М.П. Погодин, все портреты - 1872), достигающие беспрецедентной для русской живописи духовной напряженности. Недаром портрет Ф.М. Достоевского (1872) по праву считается лучшим в иконографии великого писателя.

В последние десятилетия жизни художник обнаруживает незаурядный талант писателя-очеркиста (рассказы Тетушка Марья, 1875; Под крестом, 1881; и другие; последнее издание - Рассказы художника, М., 1960). В 1871-1882 Перов преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, где среди его учеников были Н.А. Касаткин, С.А. Коровин, М.В. Нестеров, А.П. Рябушкин. Умер Перов в селе Кузьминки (в те годы - под Москвой) 29 мая (10 июня) 1882.

Николай Александрович Ярошенко (1846-1898)

Родился в Полтаве 1 (13) декабря 1846 в семье военного. Окончил Михайловскую артиллерийскую академию в Петербурге (1870), служил в Арсенале, в 1892 вышел в отставку в чине генерал-майора. Учился живописи в Рисовальной школе Общества поощрения художеств у И.Н. Крамского и в Академии художеств (1867-1874). Много путешествовал - по странам Западной Европы, Ближнего и Среднего Востока, Уралу, Волге, Кавказу и Крыму. Был членом (с 1876) и одним из руководителей "Товарищества передвижников". Жил преимущественно в Петербурге и Кисловодске.

Его произведения можно назвать портретом - типом "Кочегар" и "Заключенный" (1878, ГТГ). "Кочегар" - первое изображение рабочего в русской живописи. "Заключенный" - актуальный образ в годы бурного народнического революционного движения. "Курсистка" (1880, ГРМ) молодая девушка с книжками идет по мокрой петербургской мостовой. В этом образе нашла выражение вся эпоха борьбы женщин за самостоятельность духовной жизни.

Ярошенко был военным инженером, высокообразованный с сильным характером. Художник передвижник служил своим искусством революционно - демократическим идеалам. Мастер социального жанра и портрета в духе "передвижников". Завоевал себе имя островыразительными живописными композициями, взывающими к сочувствию к миру социально-отверженных. Особого рода тревожная, "совестная" экспрессия животворит лучшие портреты работы Ярошенко (П.А. Стрепетова, 1884, там же; Г.И. Успенский, 1884, Картинная галерея, Екатеринбург; Н.Н. Ге, 1890, Русский музей, Петербург). Умер Ярошенко в Кисловодске 25 июня (7 июля) 1898.

Иван Николаевич Крамской (1837-1887)

Родился в Воронежской губернии в семье мелкого чиновника. С детства увлекался искусством и литературой. По окончании уездного училища в 1850 году служил писцом, затем ретушером у фотографа.

В 1857 году оказался в Петербурге работал в фотоателье. Осенью этого же года поступил в Академию художеств.

Преобладающей областью художественных достижений оставался для Крамского портрет. Крамского в жанре портрета занимает личность возвышенная, высокодуховная. Он создал целую галерею образов крупнейших деятелей русской культуры - портреты Салтыкова - Щедрина (1879, ГТГ), Н.А. Некрасова (1877,ГТГ), Л.Н. Толстого (1873,ГТГ), П.М. Третьякова (1876, ГТГ), И.И. Шишкина (1880, ГРМ), Д.В. Григоровича (1876, ГТГ). портретный живопись художественный

Для художественной манеры Крамского характерна некоторая протокольная сухость, однообразие композиционных форм, схем так как в портрете заметны черты работы ретушером в молодости. Отличается портрет А.Г. Литовченко (1878, ГТГ) живописным богатством и красотой коричневых, оливковых тонов. Были созданы также собирательные работы крестьян: "Полесовщик" (1874, ГТГ), "Мина Моисеев" (1882, ГРМ), "Крестьянин с уздечкой" (1883, КМРИ). Неоднократно Крамской обращался к такой форме картины, в которой соприкасались два жанра - портретный и бытовой. Например, произведения 80 - х годов: "Неизвестная" (1883, ГТГ), "Неутешное горе" (1884, ГТГ). Одной из вершин творчества Крамского является портрет Некрасова, Автопортрет (1867, ГТГ) и портрет агронома Вьюнникова (1868, Музей БССР).

В 1863-1868 годах Крамской преподавал в Рисовальной школе общества поощрения художников. В 1870 году Крамской стал одним из создателей ТПХВ. При письме портрета Крамской чаще прибегал к графической технике (применение сусла, белил и карандаша). Так выполнены портреты художников А.И. Морозова (1868), Г.Г. Мясоедова (1861) - ГРМ. Крамской - художник большого творческого темперамента, глубокий и оригинальный мыслитель. Он всегда боролся за передовое реалистическое искусство, за его идейность и демократическую содержательность. Плодотворно работал как педагог (в Рисовальной школе Общества поощрения художеств, 1863-1868). Умер Крамской в Петербурге 24 марта (5 апреля) 1887.

Илья Ефимович Репин (1844-1930)

Родился в Чугуеве в Харьковской губернии в семье военного поселенца. Первоначальную художественную подготовку получил в школе типографов и у местных художников И.М. Бунакова и Л.И. Персанова. В 1863 году приехал в Петербург, занимался в Рисовальной школе Общества поощрения художников у Р.К. Жуковского и И.Н. Крамского, затем был принят в Академию художеств в 1864 году.

Репин один из лучших портретистов эпохи. Целая галерея образов его современников создана им. С каким мастерством и силой запечатлены они на его полотнах. В портретах Репина все продуманно до последней складки, выразительна каждая черта. Репин обладал величайшей способностью чутьем художника проникать в самую суть психологических характеристик, продолжая традиции Перова, Крамского, и Ге, он оставил образы знаменитых писателей, композиторов, актеров, прославивших русскую культуру. В каждом отдельном случае он находил разные композиционные и колористические решения, которыми наиболее выразительно мог раскрыть образ человека изображенного на портрете. Как остро щурится хирург Пирогов. Мечутся скорбно-прекрасные глаза артистки Стрепетовой (1882, ГТГ), а как написаны острое, умное лицо художника Мясоедова, вдумчивый Третьяков. С беспощадной правдой написан им "Протодьякон" (служитель церкви 1877, ГРМ). С душевным теплом написан больной М.П. Мусоргский (1881, ГТГ), за несколько дней до смерти композитора. Проникновенно исполнены портреты молодого Горького, мудрого Стасова (1883, ГРМ) и др. "Осенний букет" (1892, ГТГ) портрет дочери Веры, как солнечно сияет в теплой тени соломенной шляпы личико дочери художника. С большой любовью Репин передал лицо привлекательное своей молодостью, жизнерадостностью, здоровьем. Просторы полей, ещё цветущие, но тронутые желтизной травы, зеленые деревца, прозрачность воздуха вносят в произведение бодрящее настроение.

Портрет был не только ведущим жанром, но и подосновой творчества Репина вообще. При работе над большими полотнами он систематически обращался к портретным этюдам для выяснения облика и характеристике персонажей. Таков Горбун портрет, связанный с картиной "Крестный ход в Курской губернии" (1880-1883,ГТГ). С горбуна Репин настойчиво подчеркивал прозаичность, убожество одежды горбуна и всего его облика, обыденность фигуры больше, чем её трагизм и одиночество.

Значение Репина в истории Русского Искусства громадно. В его портретах в особенности сказалась его близость к великим мастерам прошлого. В портретах Репин достиг высшей точки своей живописной мощи.

Удивительно лирически притягательны портреты Репина. Он создает острохарактерные народные типажи, многочисленные совершенные образы деятелей культуры, грациозные светские портреты (Баронесса В.И. Икскуль фон Гильдебрандт, 1889). Особенно красочно задушевны образы родных художника: целый ряд картин с женой Репина Н.И. Нордман-Северовой. Виртуозны и его чисто графические портреты, исполненные графитным карандашом или углем (Э. Дузе, 1891; Княгиня М.К. Тенишева, 1898; В.А. Серов, 1901). Репин проявил себя и как выдающийся педагог: был профессором-руководителем мастерской (1894-1907) и ректором (1898-1899) Академии художеств, одновременно преподавал в школе-мастерской Тенишевой.

После Октябрьской революции 1917 художник оказывается отъединенным от России, когда Финляндия обретает независимость, он так и не переехал на родину, хотя и поддерживал связи с живущими там друзьями (в частности, с К.И. Чуковским). Репин умер 29 сентября 1930. Чуковский в 1937 выпустил сборник его мемуаров и статей об искусстве (Далекое близкое), неоднократно затем переиздававшийся.

Валентин Александрович Серов (1865-1911)

Родился в Петербурге в семье композитора А.Н. Серова. С самого детства В.А. Серова окружало искусство. Учителем был Репин. Серов работал около Репина с раннего детства и очень скоро обнаружил талант и самостоятельность. Репин направляет его в Академию художеств к П.П. Чистякову. Молодой художник завоевал уважение, а его талант вызвал восхищение. Серов написал "Девочка с персиками". Первое крупное произведение Серова. Несмотря на небольшой размер, картина кажется очень простой. Она написана в розово-золотистых тонах. Получил премию Московского общества любителей художеств за эту картину. На следующий год Серов написал портрет своей сестры Марии Симонович и назвал впоследствии "Девушка, освещенная солнцем" (1888). Девушка сидит в тени, а лучами утреннего солнца освещена поляна на втором плане.

Серов стал модным портретистом. Перед ним позировали известные писатели, аристократы, артисты, художники, предприниматели и даже цари. В зрелом возрасте Серов продолжал писать близких, друзей: Мамонтова, Левитана, Остроухова, Шаляпина, Станиславского, Москвина, Ленского. Серов выполнял заказы коронованных - Александра III и Николая II. Император изображен в простой тужурке Преображенского полка; эту картину (уничтоженную в 1917, но сохранившуюся в авторской реплике того же года; Третьяковская галерея) зачастую считают лучшим портретом последнего Романова. Мастер писал и титулованных чиновников, и коммерсантов. Над каждым портретом Серов работал до изнеможения, с полной самоотдачей, так как если бы начатая работа была его последней работой. Впечатление спонтанного, легкого артистизма усиливалось в образах Серова и потому, что он свободно работал в самых различных техниках (акварель, гуашь, пастель), сводя до минимума или вообще на нет различие между этюдом и картиной. Равноправным видом творчества постоянно пребывал у мастера и черно-белый рисунок (самоценность последнего закрепилась в его творчестве с 1895, когда Серов исполнил цикл зарисовок животных, работая над иллюстрированием басен И.А. Крылова).

На рубеже 19-20 вв. Серов становится едва ли не первым портретистом России, если кому-то в этом плане и уступая, то лишь одному Репину.

Кажется, что лучше всего ему удаются образы интимно-лирические, женские и детские (Н.Я. Дервиз с ребенком, 1888-1889; Мика Морозов, 1901; оба портрета - Третьяковская галерея) либо образы людей творчества (А. Мазини, 1890; К.А. Коровин, 1891; Ф. Таманьо, 1891; Н.А. Лесков, 1894; все - там же), где красочная импрессия, свободный мазок отражают душевное состояние модели. Но и более официальные, светские портреты органично сочетают тонкий артистизм с не менее тонким даром художника-психолога. Среди шедевров "светского" Серова - Граф Ф.Ф. Сумароков-Эльстон (позднее - князь Юсупов), 1903, Русский музей; Г.Л. Гиршман, 1907; В.О. Гиршман, 1911; И.А. Морозов, 1910; Княгиня О.К. Орлова, 1911; все - там же).

В портретах мастера в эти годы всецело доминирует модерн с его культом сильной и гибкой линии, монументально-броского жеста и позы (М. Горький, 1904, Музей А.М. Горького, Москва; М.Н. Ермолова, 1905; Ф.И. Шаляпин, уголь, мел, 1905; оба портрета - в Третьяковской галерее; Ида Рубинштейн, темпера, уголь, 1910, Русский музей). Серов оставил о себе благодарную память и как педагог (в 1897-1909 преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, где в числе его учеников были К.Ф. Юон, Н.Н. Сапунов, П.В. Кузнецов, М.С. Сарьян, К.С. Петров-Водкин). Умер Серов в Москве 22 ноября (5 декабря) 1911.

«Верить можно только тем портретам,
На которых почти не видно модели,
Зато очень хорошо виден Художник.»
Оскар Уайльд.
Первая половина 19 века в жизни русского общества была драматической вначале, но и романтической позже. События войны 1812 года, поражения русской армии и захват территорий Наполеоном в начале века, победоносное шествие по Европе и всплеск национального самосознания стали основой для последующего зарождения и становления интереса к познанию конкретного человека в важные для него моменты жизни, к его внутреннему миру и переживаниям. Немного раньше эти тенденции проявились в Европе и породили искусство романтизма, который в России приобрел свою особенность: в начале века он был героическим, связанным с интересом к национальной культуре и истории, к отечественным талантам. А это привело к выдающимся достижениям в портретной живописи, которая непосредственно связывала художника и с обществом, и с выдающимися современниками.
Одним из самых известных художников-портретистов того времени был Орест Кипренский (1782-1836) , в искусстве которого даже одного периода отразились как черты классицизма, так и романтизма.

Кипренский прожил бурную жизнь, в которой было все: незаконнорожденность от крепостной матери, придуманная фамилия, обучение с 6 лет в училище при Академии художеств под руководством Левицкого, обвинение в мошенничестве при представлении 22-летним художником портрета приемного отца в Италии (там сначала посчитали эту работу неизвестным шедевром Рубенса или Рембрандта).

Он был необыкновенно красив, и безумен в страсти, обладал бешеным темпераментом и впечатлительностью, пережил взлет славы в Италии и России (где его называли «русским Ван Дейком»). А затем все пошло под откос: слухи об убийстве своей натурщицы, принятие католичества и ненужный брак, пьянство, нищета и смерть вдали от родины.

На его надгробии в Риме выведено: «В память Ореста Кипренского, самого знаменитого среди русских художников». (Подробнее с его биографией можно познакомиться тут: http://art19.info/kiprenskiy/biography.html )
У другого выдающегося живописца того времени, Алексея Венецианова (1780-1847) основное место в творчестве занимало изображение труда и быта крестьян, несколько идеализированное и приглаженное.

Начинал свой путь в искусстве Венецианов с уроков рисования, которые давал ему его «дядька» (гувернер), способный рисовальщик. В то время, как мы помним, главным жанром был портрет, и молодой самоучка, написав портрет матери, решил посвятить себя живописи, уехал в Петербург и работал чертежником в почтовом ведомстве.

Счастливый случай сделал его учеником Боровиковского, постепенно он приобрел некоторую известность и смог полностью посвятить себя живописи. Вскоре после женитьбы Венецианов покупает небольшое имение и полностью погружается в новое для русской живописи направление - портреты и жанровые сцены из крестьянского быта. Тогда же он открыл в себе второе призвание - учить способных крестьянских детишек живописи, а некоторых, бывших крепостными, даже сам выкупал. Он вырастил более 70 способных учеников в своей «Школе Венецианова».

«Ранний поэтический реализм Венецианова, ставший столь необходимым этапом в развитии русской живописи, окрасил и его портретное творчество, обогатив тем самым весь русский портрет этого периода.»
(http://www.artprojekt.ru/gallery/russian/60.html ) Последние годы жизни были тяжелыми: жена умерла от холеры, средств не хватало, дочери не смогли выйти замуж, многие ученики предали его идеалы и писали неправдоподобные счастливые сценки крестьянской жизни и приукрашенные портреты. Погиб художник нелепо и страшно: лошади в повозке понесли, а его руки запутались в поводьях и несколько километров его выброшенное из повозки тело неслось вслед за ней по камням. (Подробную биографию художника можно прочитать тут: http://art19.info/venetsianov/biography.html )
У еще одного выдающегося художника первой половины 19 века Александра Иванова (1806-1858)

портрет, как правило, не был главным в творчестве, он был вспомогательным этюдом для создания исторического или историко-религиозного большого полотна. Помните целый зал портретов разной величины и этюдов в Третьяковской галерее, написанных художником для главной картины его жизни - «Явление Христа народу»? Некоторые искусствоведы считают, что этюды перевесили ценность самой картины, получившейся огромной (5,4 м x 7,5 м), внушающей уважение, писавшейся в течение 20 лет, но не трогающей душу, на мой взгляд. Зато каждый этюд к ней можно считать законченной картиной, посмотрите на эту голову, ведь это же портрет Гоголя, только с бородой и длинными кудрявыми волосами.

С 25 лет и почти до конца жизни художник прожил в Италии, практически в нищете и иногда даже голодая, так и не создав семьи, хотя была у него и большая любовь к прекрасной итальянке Виттории Кальдони, которая предпочла его друга, художника Лапченко. (Об этом интересно написано тут: http://nearyou.ru/ivanov/0vittoria.html .

Ему не везло с женщинами. Около восьми лет он жил с какой-то Терезой (о ней есть упоминание в его переписке), она вечно устраивала ему сцены и не раз обворовывала. Была еще одна женщина, в которую он был влюблен, графиня Апраксина, но ее отдали замуж за другого. Вернувшись в Россию, Иванов через месяц заражается холерой и умирает.
Особое место в портретной живописи занимает творчество другого русского художника, который часто вводил в свои портретные картины жанровые детали. Речь идет о Павле Федотове (1815-1852) ,

кадровом военном, гвардейском капитане, оставившем службу и посвятившим себя искусству по приказу Николая I , узнавшего о больших способностях «рисующего офицера». И рисовать он начинал как баталист, его привлекали сцены масштабных битв, а еще карикатуры и шаржи на своих товарищей по кадетскому корпусу. Оставить военную службу Федотов собирался и до приказа царя, к этому его призывал и баснописец Крылов, видевший его работы и советовавший ему «обличать скверность русской жизни и тем самым способствовать ее улучшению». Все вы знаете его знаменитые жанровые сцены, пользовавшиеся большим интересом зрителя, но и в портрете он проявил себя незаурядным художником, наблюдательным и откровенным.

Иногда он мог полгорода пройти за каким-нибудь приглянувшимся ему типом, чтобы лучше рассмотреть его в движении, а потом изобразить в одной из задуманных сценок. Жил он вместе со своим денщиком очень скромно, иногда даже бедствовал, но помогал семье - отцу и сестрам.

Конец его короткой жизни был страшен - он умер в психбольнице, в отделении для буйнопомешанных от плеврита, хоронил его только его верный денщик, друзей даже не оповестили. (Подробную биографию можно посмотреть тут: http://art19.info/fedotov/biography.html ).
Блестящий живописец, великолепный портретист, талантливый монументалист, прекрасный акварелист, классик и романтик - все эти эпитеты не являются преувеличением, когда мы говорим об этом художнике.

Сам бог велел ему стать художником, сподобив родиться в семье художника и преподавателя Академии художеств Санкт-Петербурга Павла Брюлло. Уже в 10-летнем возрасте он поступил в Академию и удивлял преподавателей своим талантом и техникой, легкостью письма и работоспособностью. В 1822 году, добавив к своей фамилии «в» в конце, Брюллов вместе с братом отправился в турне по Европе по заданию «Общества поощрения художников». Его работы, написанные в Италии, имели большой успех и получили похвалу самого Николая I . Он пишет по заказам большое количество портретов, используя разнообразные художественные приемы и стили от барокко до реализма, вводя бытовые детали и предметы обстановки.

Вернувшись на родину уже известным художником, он становится востребованным в высшем свете портретистом, многие вельможи, политические деятели, литераторы почитают за честь иметь свой портрет кисти Брюллова.

В 1847 году после сильной простуды у Брюллова обострился ревматизм и ухудшилась работа еще с детства больного сердца, он семь месяцев по настоянию врачей, пролежал в постели, но продолжал работать.

По требованию тех же врачей в 1849 году Брюллов переезжает на остров Мадейра, затем в небольшое местечко под Римом, пишет несколько портретов, но это уже дается ему с трудом, и в 1852 году художник умирает, оставив в мастерской множество незаконченных работ и набросков. (Полностью биографию можно прочитать тут: (http://art19.info/brullov/biography.html ).
Мы постепенно подошли к середине 19 века, когда в русском искусстве вообще, и в живописи в частности, назрели большие перемены, связанные с изменениями обстановки в стране и настроений в обществе. «Рождалось национальное реалистическое искусство, ставившее своей задачей отражение жизни общества и народа…» (http://art19.info/russkaja-zhivopis/articles.html). Хотя я и не люблю подобных определений, так как считаю их надуманными, придерживаюсь мнения, что живопись (и вообще искусство) не обязаны «ставить перед собой задачи» что-либо отражать, но тут не место для этого разговора.
Одним из первых российских художников, кто почувствовал и сумел передать потребность общества в переменах, призвал его к прозрению, обратил его внимание на жизнь народа, «обличая», как выражаются критики, несправедливость и угнетение, был Василий Перов (1834-1882) .

Фамилия его сначала была прозвищем, данным ему учителем грамматики за хорошее «владение пером», закрепившаяся позже, как единственная. Он был незаконнорожденным сыном барона Криденера, который воспитывал его в своей семье. Перов в основном известен своими жанровыми картинами, некоторые из которых носят явный обличительный характер (например «Тройка», знакомая многим еще по советскому учебнику «Родной речи»), но нас интересуют портреты, многие из которых считаются шедеврами жанра.

«Портрет этот не только лучший портрет Перова, но и один из лучших портретов русской школы вообще. В нем все сильные стороны художника налицо: характер, сила выражения, огромный рельеф». Так охарактеризовал эту работу Иван Крамской. Перов пишет целую серию портретов русских литераторов и музыкантов, среди них великолепные портреты Тургенева, Рубинштейна, Островского.

Художник Нестеров замечательно сказал о его портретах того периода: «…Выраженные такими старомодными красками, простоватым рисунком, портреты Перова будут жить долго и из моды не выйдут так же, как портреты Луки Кранаха и античные скульптурные портреты».
Творчество последних лет его недолгой жизни считается не очень удачным, да и сама жизнь складывалась трагически: смерть жены, потеря двух старших детей, заражение чахоткой. Долгая тяжелая и неизлечимая по тем временам болезнь обострилась тифом и воспалением легких, художник умер в 48 лет и похоронен на кладбище Донского монастыря. (Подробнее тут: http://www.art-portrets.ru/vasiliy-perov.html )
Одним из самых ярких художников того времени, пробовавшим свои силы и в бытовом, и в историческом жанрах, но прославившийся главным образом благодаря портретам современников, был Иван Крамской (1837-1887).


Вся его жизнь - сплошное противоречие: он был академиком и одновременно борцом с академизмом, был горячим поклонником Чернышевского, но писал портреты членов царской семьи. Прославившись виртуозным написанием портретов, художник, однако, считал для себя этот вид живописи обузой, обязанностью, «ненастоящим искусством», дающим возможность содержать семью, но отвлекающим от того, чем он хотел бы заниматься - «поиском цели человеческого существования и решением социально-политических проблем средствами живописи».

И нам, потомкам, повезло, что для поддержания уровня жизни семьи художнику приходилось принимать заказы на большое количество портретов, благодаря чему мы имеем возможность видеть лица многих выдающихся людей того времени.

Со своей будущей женой Крамской познакомился, когда ему было 22 года, она была содержанкой одного малоизвестного художника, и когда тот уехал заграницу, стала женой Крамского, родила ему 6 детей, из которых в живых остались двое, была ему помощницей и опорой не только в быту, но и в деятельности руководимой мужем «Артели художников».

Последние годы жизни художника были омрачены бесконечной погоней за заработком, вынужденной, надоевшей ему работой над портретами на заказ, невыполнимостью желания посвятить себя другим сюжетам, плохое здоровье и сердечные боли, которые он пытался глушить морфием. Он умер, не дожив до 50 лет, во время работы над очередным, последним портретом (врача Раухфуса) от разрыва аневризмы аорты, помочь ему было невозможно.
И еще об одном живописце французского происхождения и необычной зигзагообразной судьбы, Николае Ге ( Gay ) (1831-1894) ,

начинавшего свое творчество с евангельских сюжетов, прославившегося сначала картинами на исторические темы, принимавшего вместе с Мясоедовым активное участие в создании Товарищества передвижных выставок, уехавшего в глушь заниматься хозяйством, подружившегося со Львом Толстым и оставившего нам портреты многих своих великих современников. Интересный факт биографии: Ге познакомился в Италии с Герценом,

написал его великолепный портрет, а доставить его в Россию смог только под видом пророка Моисея, так как Герцен жил в изгнании и портрет «этого бунтаря» мог быть уничтожен жандармами на границе. С 1880-х годов Ге становится не только последователем Льва Толстого, но и его другом,

переживает духовное возрождение, заявляет о том, что жить надобно только честным трудом, а «искусством нельзя торговать». В конце жизни художника занимала тема последних дней Христа. Он говорил: ««Я сотрясу все их мозги страданием Христа». Но его новая манера, предвосхищавшая появление экспрессионизма, не была принята публикой и критикой. Скоропостижная смерть в 63 года прервала его поиски новых выразительных средств, современники не поняли какой «грандиозный прорыв совершил художник 19 века к мучительной эстетике следующего столетия.» (Анна Вчерашняя.