Лаппо данилевский о методах познания общественного развития. Основные принципы неокантианской философии истории А

Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский - российский историк, ординарный академик Санкт-Петербургской академии наук.

Отец - Сергей Александрович Лаппо-Данилевский, был уездным предводителем дворянства, таврическим вице-губернатором.

Мать - Наталья Фёдоровна, урождённая Чуйкевич, из дворянской семьи.

Окончил Симферопольскую гимназию (1882, с золотой медалью), историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета (1886), был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. Ещё будучи студентом, составил обозрение «Скифских древностей», напечатанное в «Записках Отделения русской и славянской археологии» (1887).

Магистр русской истории (1890; тема диссертации: «Организация прямого обложения в Московском государстве со времен смуты до эпохи преобразований»). Почётный доктор права Кембриджского университета (1916).

С 1890 - приват-доцент Санкт-Петербургского университета,; с 1918 - сверхштатный профессор Петроградского университета. Читал курсы по русской истории и историографии. Вёл семинары по дипломатике частных актов, теоретическим проблемам исторического источниковедения, философским проблемам общественных наук («Основные проблемы обществоведения», «Систематика социальных явлений разных порядков», «Практические занятия по теории эволюции в применении к обществоведению и истории», «Критический разбор главнейших учений о случайности», «Критический разбор главнейших учений, касающихся проблем чужого я» и др.). С 1906 вёл обязательный курс «Методология истории». Видный представитель петербургской школы русских историков.

В 1891-1905 - экстраординарный профессор Петербургского историко-филологического института; также работал в Тенишевском училище, вёл специальный курс по истории первобытной культуры человека в частной гимназии Л. С. Таганцевой.

С 1899 - адъюнкт, с 1902 - экстраординарный, с 1905 - ординарный академик Санкт-Петербургской академии наук. Руководил изданием таких капитальных публикаций документов как «Сборник грамот бывшей Коллегии Экономии» и «Памятники Русского законодательства». В 1890-1895 - секретарь, с 1903 - председатель секции русской истории Исторического общества Санкт-Петербургского университета. С 1894 - член Археографической комиссии.

Автор трудов по социально-экономической, политической и культурной истории России XV-XVIII веков, методологии истории, источниковедению, истории науки. Кроме магистерской диссертации, его основными работами по отечественной истории являются:

Разыскания по истории прикрепления крестьян в Московском государстве XVI-XVII веков.

Очерк истории образования главнейших разрядов крестьянского населения в России.

Императрица Екатерина II. Очерк внутренней политики.

Русские промышленные и торговые кампании в первой половине XVIII века.

Служилые кабалы позднейшего типа.

Екатерина II и крестьянский вопрос.

Собрание и свод законов Российской империи, составленные в царствование императрицы Екатерины II

Идея государства и главнейшие моменты ее развития в России со времени Смуты и до эпохи преобразований.

Академик Лаппо-Данилевский занимался разработкой принципов научного гуманитарного исследования, был сторонником рациональности гуманитарного знания, Теоретические взгляды учёного претерпели эволюцию - первоначально он придерживался позитивистской методологии, затем большое влияние на его творчество оказала философия баденской школы неокантианства. В своём труде «Методология истории» предложил следующую её структуру как особой дисциплины:

1) Теория исторического знания (занимающаяся установлением исходных принципов исторического познания).

2) Методы исторического изучения:

Методология источниковедения.

Методология исторического построения.

В рамках методологии источниковедения «воссоздавал» источник в культурно-историческом контексте соответствующей эпохи. Методология исторического построения, по его мнению, решала задачу целостной реконструкции эпохи, о которой «рассказывает» источник.

С 1915 - член Русского исторического общества, в 1916 стал одним из учредителей и председателем Русского социологического общества. С 1917 - председатель Союза российских архивных деятелей, был сторонником масштабного реформирования архивного дела. Член Международного союза академий, председатель отдела культурных связей Русско-Английского общества. Был председателем исполнительного комитета по организации Международного исторического съезда в Петрограде в 1918, не состоявшегося из-за гражданской войны.

Придерживался либеральных политических взглядов. В 1905, вместе с академиком А. А. Шахматовым составил записку «О свободе печати», принятую общим собранием Академии наук 12 марта 1905. В 1906 был избран членом Государственного совета от Академии наук и университетов, принадлежал к левой группе членов совета, был близок к конституционным демократам. В том же году отказался от этой должности. В 1917 был членом комиссии по выработке избирательного закона в Учредительное собрание.

райне тяжело воспринял большевистскую революцию и гражданскую войну. Скончался от заражения крови. По словам И. М. Гревса, «может быть, смерть его, неожиданная и преждевременная, явилась протестом против свершавшегося, разливавшегося кругом зла, мрака, невежества, хаоса, насилия, кровопролития».

Теория и методика источниковедения

Идеи и научные выводы Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского лежат в основе методологии современного источниковедения. Этот выдающийся российский историк внес неоценимый вклад в разработку теории и методов изучения исторических источников. Прежде всего, ему принадлежит заслуга в создании учения об историческом источнике, определении его понятия и природы, как ключевого вопроса источниковедения. Кроме того, А. С. Лаппо-Данилевский разработал учения об интерпретации и критике исторических источников, рассмотрел задачи и возможные системы их классификации и высказал идею о культурологическом значении источников для познания прошлого.

«Методология истории»- Этот том посвящен вопросам методологии источниковедения. Проблему исторического источника, его интерпретации и критики А. С. Лаппо-Данилевский рассматривал с теоретико-познавательной точки зрения.

Такое воздействие носит преимущественно психологический характер и доступно чужому наблюдению (историку) только в его результатах (источниках). Наиболее глубокому анализу в своем труде А. С. Лаппо-Данилевский подвергает вопросы методологии источниковедения. Изучив современную ему литературу по методологии истории (П. Ранке, А. Фримэн, Ш. Сеньобос, В. С. Иконников, В. П. Бузескул, Г. Вольф), ученый приходит к выводу, что методология источниковедения пока не представляет цельного и систематически развитого учения. Одни историки, по словам А. С. Лаппо-Данилевского, предлагают взамен такого учения только обозрение конкретно данных исторических источников и отводят особое место критике, другие отождествляют методологию источниковедения с критикой, понимая ее в широком смысле, третьи подменяют методологию изучением исторических источников в их генезисе. Ученый отмечает, что долгое время методология источниковедения развивалась в тесной зависимости от филологии и сами понятия об источнике, герменевтике (искусстве понимать чужую речь) и критике возникли в связи с филологической интерпретацией и критикой произведений классической литературы. Такая зависимость, по его мнению, задерживала самостоятельное развитие методологии источниковедения, которая только с начала XVIII в. стала приобретать значение особой научной дисциплины.

Рассматривая задачи методологии источниковедения, А. С. Лаппо-Данилевский считает, что историк имеет дело с уже свершившимися фактами, а научное построение исторического прошлого находится в зависимости от наличия исторических источников в самом широком смысле. В то же время источники нельзя отождествлять с исчезнувшими фактами, т. к. они не создавались для научного наблюдения и требуют особых методов их изучения. Таким образом, свое знание о большинстве сложных исторических фактов историк вынужден черпать из чужих наблюдений, воспоминаний, оценок. При этом, подчеркивает А. С. Лаппо-Данилевский, возрастает значение принципов и методов, излагаемых в методологии источниковедения. Центральное место среди теоретических вопросов источниковедения занимает понятие об историческом источнике. А. С. Лаппо-Данилевский, разрабатывая свое учение, приводит серию взаимосвязанных рассуждений, развивая определение исторического источника, анализируя теоретическое и практическое значения источников и поясняя характерные их признаки.

Во-первых, ученый отмечает, что «источник - это всякий реальный объект, который изучается не ради его самого, а для того, чтобы через ближайшее его посредств получить знание о другом объекте, т. е. об историческом факте». Предлагаемое определение включает понятие о реальности данного объекта и понятие о его пригодности для познания другого объекта, т. к. каждое историческое исследование имеет цель - по данному источнику познать действительность. А. С. Лаппо-Данилевский замечает, что любой объект может стать источником при условии его включения в процесс познания. Таким образом, вторая ступень развития ученым рассматриваемого определения следующая: «под историческим источником должно разуметь доступный чужому восприятию, т. е. реализованный, продукт человеческой психики». Данное определение включает понятие о психическом значении исторического источника и понятие о материальном его образе, в котором такой продукт реализуется.

Автор «Методологии истории» отмечает, что понятие об источнике трактует его как средство для достижения некой познавательной цели. Лишь в том случае, если данный объективированный продукт человеческой психики может служить историку материалом для ознакомления с каким-нибудь фактом из истории человечества, исследователь называет его историческим источником. Значит, вопрос о пригодности исторического источника решает сам историк, а критерий подбора материала зависит от его познавательной цели.

И, наконец, обобщая все рассмотренные характеристики исторического источника, А. С. Лаппо-Данилевский сформулировал его определение с аналитической и генетической точек зрения: «…Исторический источник есть реализованный продукт человеческой психики, пригодный для изучения фактов с историческим значением».

Исходя из этого определения, ученый делает несколько выводов, связанных с представлением о психологическом характере источника.

Во-первых, исторический источник - это историческое построение того, что недоступно непосредственно чувственному восприятию историка.

Во-вторых, исторический источник есть результат человеческого творчества в широком смысле.

И, в-третьих, понятие об историческом источнике тесно связано с его практическим назначением с точки зрения его творца, но и историк может достигнуть представления о его цели и назначении.

Систематизировать исторические источники ученый предлагал с учетом различных критериев в зависимости от целей исследования. Самый общий подход состоит в распределении исторических источников по их значению для исторического познания. С этой точки зрения А. С. Лаппо-Данилевский различал источники:

Во-первых, по степени их ценности вообще для познания исторической действительности;

Во-вторых, по степени ценности для изучения определенных исторических фактов.

В первой группе ученый выделяет источники, изображающие факт (в красках или звуках), и источники, обозначающие факт (путем символических знаков - письменность). Источники, изображающие факт, совпадают с памятниками вещественными, источники, обозначающие факт, - с памятниками словесными и письменными.

С познавательной точки зрения по степени близости познающего субъекта (историка) к объекту его изучения (источнику) А. С. Лаппо-Данилевский предлагает различать два основных вида источников: остатки культуры и исторические предания. И те и другие могут встречаться среди источников, изображающих и обозначающих факт. Остатком культуры ученый называл остаток того самого исторического факта, который изучается историком, а историческим преданием - результат того впечатления, которое он произвел на автора предания, реализовавшего его в данном материальном образе (произведении).

Источники второй группы А. С. Лаппо-Данилевский делил с учетом их содержания на источники с фактическим содержанием (то, что было) и источники с нормативным содержанием (то, что признавалось должным). Именно этот подход представлялся ученому имеющим значение для познания.

Важнейшим вкладом в разработку методики источниковедческого исследования является раздел труда А. С. Лаппо-Данилевского, посвященный учению об исторической интерпретации источника. С познавательной точки зрения историческая интерпретация начинается с психологического истолкования источника, исходя из предпосылки о существовании чужого «я».

Психологический подход дополняется технической интерпретацией, когда историк интерпретирует источник с точки зрения технических средств, которые автор применил для создания своего произведения, судит о цели создателя произведения по средствам его исполнения.

Психологическое истолкование. основано на принципе признания чужой одушевленности, оно исходит из понятия о чужом сознании, обнаружившемся в изучаемом источнике. Этот подход связан с большими трудностями, т. к. полное и взаимное понимание двух субъектов (автора произведения и его исследователя) предполагает тождественность их психики, что само по себе маловероятно. Дело осложняется тем, что историк имеет дело не с живым субъектом, а только с источником, который лишь более или менее отражает одушевленность его создателя.

Принципы психологического истолкования находятся в тесной связи с понятием о единстве чужого сознания - в частности, с понятиями об ассоциирующей и целеполагающей его деятельности. Исследователь при этом исходит из гипотезы, что единство сознания обнаружилось в источнике и придает ему известную целостность. С такой точки зрения историк должен понимать каждую его часть лишь в ее отношении к целому или к другим частям.

Рассматривая следующий метод интерпретации, А. С. Лаппо-Данилевский отмечал, что историк может судить о смысле и назначении источника и по техническим средствам, т. е. по тем специальным приемам, которыми автор воспользовался для создания своего произведения и благодаря которым он придал ему тот, а не иной специфический вид. Таким образом, техническая интерпретация сводится к истолкованию тех технических средств, которыми автор воспользовался для реализации своих мыслей и благодаря пониманию которых можно приблизиться к пониманию смысла или назначения его произведения. При этом ученый имел в виду техническую интерпретацию материальных свойств источника и техническую интерпретации стиля источника.

Следующий метод интерпретации, предложенный А. С. Лаппо-Данилевским, типизирующий. При помощи типизирующего метода интерпретации историк придает толкованию источника более исторический характер. Он исходит из понятия о том культурном типе, к которому источник относится, и в соответствии с ним понимает его содержание.

Эволюционная интерпретация приобретает наибольшее значение, когда историк объясняет источник в контексте его реальной зависимости от предшествующей культуры и такого же влияния его на последующую.

Таким образом, благодаря типизирующему методу интерпретации историк получает возможность с систематической и эволюционной точек зрения выяснить те родовые признаки источника, которые объясняются его реальной зависимостью от среды, т. е. от данного состояния или периода культуры.

Разрабатывая индивидуализирующий метод интерпретации, А. С. Лаппо-Данилевский возлагал на него довольно сложную задачу: «…при помощи этого метода историк пытается проникнуть в тайники личного творчества автора и даже хочет, в известном смысле, по возможности, лучше его самого понять его произведение».

Достичь этой цели можно, используя аналитический и синтетический подходы, говорит ученый.

А. С. Лаппо-Данилевский отмечает два важных правила индивидуализирующей интерпретации:

1) источник надо предварительно подвергнуть анализу в его совокупности, а потом толковать отдельные части;

2) текст должен изучаться лишь в его контексте.

Ученый обращает внимание, что круг источников, к которому применим индивидуализирующий метод интерпретации, довольно широк, т. к. под личностью можно понимать и коллективное лицо, и отдельного человека.

В заключение этого раздела А. С. Лаппо-Данилевский подчеркивал, что все рассмотренные методы исторической интерпретации дополняют друг друга в силу их общей цели. Историк не может достигнуть достаточно полного понимания источника при помощи одного из них и должен прибегать к различным комбинациям в зависимости от целей и объекта своего исследования.

Следующей значительной по важности частью труда А. С. Лаппо-Данилевского является глава, посвященная исторической критике. Критика, как считает ученый, возникает под влиянием сомнения в ценности того, что интересует исследователя, если историк не устранил своего сомнения путем интерпретации, когда он наталкивается на разногласия между показаниями источников, и т. п. Ученый различает два вида критики с учетом того, что источник может иметь научно-историческую ценность в двояком смысле: в качестве исторического факта и в качестве показания об историческом факте. В этой связи имеют место различия в познавательных целях и соответственно существует:

1) критика, устанавливающая научно-историческую ценность источника как факта;

2) критика, устанавливающая научно-историческую ценность показаний источника о факте.

Завершается «Методология истории» размышлениями А. С. Лаппо-Данилевского об общем значении исторических источников.

А. С. Лаппо-Данилевский отмечает, что «Исторические источники имеют и теоретическое и практическое значение. В теоретическом отношении они важны для познания исторической действительности. В практическом - нужны для того, чтобы действовать в ней и соучаствовать в культурной жизни человечества».

С общей теоретико-познавательной точки зрения исторический источник получает особого рода значение, т. к. без исторических источников нельзя конструировать историю человечества, о которой можно узнать только из них.

Но, предупреждает ученый, историческое знание, основанное на исторических источниках, оказывается лишь «более или менее вероятным».

Во-первых, потому что материал, которым располагает исследователь, довольно «случайного происхождения».

И, во-вторых, потому, что историку редко удается достигнуть «полного понимания и надлежащей оценки» показаний источника.

Свой труд А. С. Лаппо-Данилевский завершает словами о значении исторических источников в деле преемственности культуры. «Без постоянного пользования историческим источниками человек не может соучаствовать в полноте культурной жизни человечества».

Идеи и научные выводы Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского лежат в основе методологии современного источниковедения. Этот выдающийся российский историк внес неоценимый вклад в разработку теории и методов изучения исторических источников. Прежде всего, ему принадлежит заслуга в создании учения об историческом источнике, определении его понятия и природы, как ключевого вопроса источниковедения. Кроме того, А.С. Лаппо-Данилевский разработал учения об интерпретации и критике исторических источников, рассмотрел задачи и возможные системы их классификации и высказал идею о культурологическом значении источников для познания прошлого.

«Методология истории»- Этот том посвящен вопросам методологии источниковедения. Проблему исторического источника, его интерпретации и критики А.С. Лаппо-Данилевский рассматривал с теоретико-познавательной точки зрения Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории, 1913 г..

В первом разделе своего труда ученый обращается к вопросу об объекте исторического познания и дает характеристику явлениям, изучаемым историком. Здесь А.С. Лаппо-Данилевский вводит понятие о действительности и ее изменении, а также о принципе признания чужой одушевленности, которая обусловливает понятие об историческом изменении или об историческом факте. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории, 1913 г. С.24-33 По мнению ученого, объектом исторического познания является изменение, произошедшее в действительности, причем историку наиболее интересны качественные изменения во времени. В современном гуманитарном знании принцип признания чужой одушевленности, заключенной в историческом источнике, определен как суть и своеобразие методологии источниковедения. Далее ученый останавливается на вопросе о специфике исторических фактов. Размышления историка на эту тему тесно связаны с рассмотренным ранее принципом чужой одушевленности. А.С. Лаппо-Данилевский отмечает, что под историческим фактом следует понимать прежде всего продукты воздействия сознания данной индивидуальности (субъекта) на среду, в особенности на общественную среду. Очерк развития русской историографии // Русский исторический журнал. 1920. Кн.6. С.5-29. Такое воздействие носит преимущественно психологический характер и доступно чужому наблюдению (историку) только в его результатах (источниках). Наиболее глубокому анализу в своем труде А.С. Лаппо-Данилевский подвергает вопросы методологии источниковедения. Изучив современную ему литературу по методологии истории (П. Ранке, А. Фримэн, Ш. Сеньобос, В.С. Иконников, В.П. Бузескул, Г. Вольф), ученый приходит к выводу, что методология источниковедения пока не представляет цельного и систематически развитого учения. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории, 1913 г. С.134-149Одни историки, по словам А.С. Лаппо-Данилевского, предлагают взамен такого учения только обозрение конкретно данных исторических источников и отводят особое место критике, другие отождествляют методологию источниковедения с критикой, понимая ее в широком смысле, третьи подменяют методологию изучением исторических источников в их генезисе. Ученый отмечает, что долгое время методология источниковедения развивалась в тесной зависимости от филологии и сами понятия об источнике, герменевтике (искусстве понимать чужую речь) и критике возникли в связи с филологической интерпретацией и критикой произведений классической литературы. Такая зависимость, по его мнению, задерживала самостоятельное развитие методологии источниковедения, которая только с начала XVIII в. стала приобретать значение особой научной дисциплины. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории, 1913 г. С.290-389

Рассматривая задачи методологии источниковедения, А.С. Лаппо-Данилевский считает, что историк имеет дело с уже свершившимися фактами, а научное построение исторического прошлого находится в зависимости от наличия исторических источников в самом широком смысле. В то же время источники нельзя отождествлять с исчезнувшими фактами, т. к. они не создавались для научного наблюдения и требуют особых методов их изучения. Таким образом, свое знание о большинстве сложных исторических фактов историк вынужден черпать из чужих наблюдений, воспоминаний, оценок. При этом, подчеркивает А.С. Лаппо-Данилевский, возрастает значение принципов и методов, излагаемых в методологии источниковедения. Центральное место среди теоретических вопросов источниковедения занимает понятие об историческом источнике. А.С. Лаппо-Данилевский, разрабатывая свое учение, приводит серию взаимосвязанных рассуждений, развивая определение исторического источника, анализируя теоретическое и практическое значения источников и поясняя характерные их признаки.

Во-первых, ученый отмечает, что «источник -- это всякий реальный объект, который изучается не ради его самого, а для того, чтобы через ближайшее его посредств получить знание о другом объекте, т. е. об историческом факте». Предлагаемое определение включает понятие о реальности данного объекта и понятие о его пригодности для познания другого объекта, т. к. каждое историческое исследование имеет цель -- по данному источнику познать действительность. А.С. Лаппо-Данилевский замечает, что любой объект может стать источником при условии его включения в процесс познания. Таким образом, вторая ступень развития ученым рассматриваемого определения следующая: «под историческим источником должно разуметь доступный чужому восприятию, т. е. реализованный, продукт человеческой психики». Данное определение включает понятие о психическом значении исторического источника и понятие о материальном его образе, в котором такой продукт реализуется.

И, наконец, обобщая все рассмотренные характеристики исторического источника, А.С. Лаппо-Данилевский сформулировал его определение с аналитической и генетической точек зрения: «…Исторический источник есть реализованный продукт человеческой психики, пригодный для изучения фактов с историческим значением».

Во-первых, исторический источник -- это историческое построение того, что недоступно непосредственно чувственному восприятию историка.

Во-вторых, исторический источник есть результат человеческого творчества в широком смысле.

В первой группе ученый выделяет источники, изображающие факт (в красках или звуках), и источники, обозначающие факт (путем символических знаков -- письменность). Источники, изображающие факт, совпадают с памятниками вещественными, источники, обозначающие факт, -- с памятниками словесными и письменными.

Источники второй группы А.С. Лаппо-Данилевский делил с учетом их содержания на источники с фактическим содержанием (то, что было) и источники с нормативным содержанием (то, что признавалось должным). Именно этот подход представлялся ученому имеющим значение для познания.

Важнейшим вкладом в разработку методики источниковедческого исследования является раздел труда А.С. Лаппо-Данилевского, посвященный учению об исторической интерпретации источника. С познавательной точки зрения историческая интерпретация начинается с психологического истолкования источника, исходя из предпосылки о существовании чужого «я».

Рассматривая следующий метод интерпретации, А.С. Лаппо-Данилевский отмечал, что историк может судить о смысле и назначении источника и по техническим средствам, т. е. по тем специальным приемам, которыми автор воспользовался для создания своего произведения и благодаря которым он придал ему тот, а не иной специфический вид. Таким образом, техническая интерпретация сводится к истолкованию тех технических средств, которыми автор воспользовался для реализации своих мыслей и благодаря пониманию которых можно приблизиться к пониманию смысла или назначения его произведения. При этом ученый имел в виду техническую интерпретацию материальных свойств источника и техническую интерпретации стиля источника.

А.С. Лаппо-Данилевский отмечает два важных правила индивидуализирующей интерпретации: 1) источник надо предварительно подвергнуть анализу в его совокупности, а потом толковать отдельные части; 2) текст должен изучаться лишь в его контексте.

В заключение этого раздела А.С. Лаппо-Данилевский подчеркивал, что все рассмотренные методы исторической интерпретации дополняют друг друга в силу их общей цели. Историк не может достигнуть достаточно полного понимания источника при помощи одного из них и должен прибегать к различным комбинациям в зависимости от целей и объекта своего исследования. Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории, 1913 г. С.530-540

Следующей значительной по важности частью труда А.С. Лаппо-Данилевского является глава, посвященная исторической критике. Критика, как считает ученый, возникает под влиянием сомнения в ценности того, что интересует исследователя, если историк не устранил своего сомнения путем интерпретации, когда он наталкивается на разногласия между показаниями источников, и т. п. Ученый различает два вида критики с учетом того, что источник может иметь научно-историческую ценность в двояком смысле: в качестве исторического факта и в качестве показания об историческом факте.

Завершается «Методология истории» размышлениями А.С. Лаппо-Данилевского об общем значении исторических источников.

А.С. Лаппо-Данилевский отмечает, что «Исторические источники имеют и теоретическое и практическое значение. В теоретическом отношении они важны для познания исторической действительности. В практическом -- нужны для того, чтобы действовать в ней и соучаствовать в культурной жизни человечества».

Но, предупреждает ученый, историческое знание, основанное на исторических источниках, оказывается лишь «более или менее вероятным». Во-первых, потому что материал, которым располагает исследователь, довольно «случайного происхождения». И, во-вторых, потому, что историку редко удается достигнуть «полного понимания и надлежащей оценки» показаний источника. Свой труд А.С. Лаппо-Данилевский завершает словами о значении исторических источников в деле преемственности культуры. «Без постоянного пользования историческим источниками человек не может соучаствовать в полноте культурной жизни человечества».

Лаппо-Данилевский (Александр Сергеевич)

Историк; окончил курс в симферопольской гимназии и на историко-филологическом факультете спб. унив. Защитив магистерскую диссертацию, стал читать в спб. унив. и археологич. институте лекции по русской истории, в качестве приват-доцента, а в 1891 г. назначен экстраорд. проф. филологического института; в 1894 г. избран членом корреспондентом имп. археологической комиссии и членом археографической комиссии. Напечатал следующие труды: "Скифские древности" (СПб. 1887), "Организация прямого обложения в Московском государстве" (СПб. 1890; магистерская диссертация), "Поверстная и указная книга ямского приказа", "Древности Кургана Карагодеуашх, как материал для бытовой истории прикубанского края" (СПб.1893, в "Материалах по археологии", изд. имп. археологической комиссией, №13). Поместил много статей в "Журн. Мин. Нар. Просв.", "Библиографе","Историческом Обозрении", "Записках Имп. Рус. Арх. Общ.", и др.

ЛАППО-ДАНИЛЕВСКИЙ Александр Сергеевич

Русский историк, философ. С сер. 1890-х преподавал в Петербургском университете. С 1899 - действительный член императорской Академии наук. В 1916 в Кембридже получил почетное звание доктора права. Один из членов-учредителей Социологического общества им. М. М. Ковалевского (1916).
Разработал оригинальную концепцию методологии истории, в основе которой - своеобразно истолкованные идеи неокантианства. Важнейший труд - “Методология истории” (в. 1-2. СПб., 1910-13). Цель гуманитарной науки считал двоякой: выяснение психического содержания социальных и культурных фактов, затем построение типологической конструкции. Подобно М. Веберу, полагал, что эта задача не может быть решена средствами одного из двух методов научного исследования - идеографического или номотетического. Недостатком первого является противопоставление субъективно-смысловой интерпретации объективному объяснению, основывающемуся на общенаучных понятиях. Второй игнорирует специфику общественных явлений, представляющих собой объективацию психического взаимодействия индивидов. Необходим синтез позитивных сторон путем методологического осмысления различия и границ их плодотворного использования, что позволит сформулировать основы теоретической социологии. Подверг критике позитивистскую социологию за недооценку ею роли личности.
Перу Лаппо-Данилевского принадлежат крупные научные труды по истории государства, права, общественной и научной мысли в России. Важнейшее из них - монография “История русской общественной мысли и культуры 17-18 вв.” (М., 1990; второй том до сих пор не опубликован), в которой предпринята оригинальная попытка рассмотреть взаимовлияние различных идейных и культурных систем в России 17-18 вв. Соч.: Основные принципы социологической доктрины О. Конта. М., 1902.

(к 150-летию со дня рождения)

В статье рассматриваются некоторые аспекты философского учения академика Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского (1863-1919), которое нашло отражение, прежде всего, в его «Методологии истории». Опираясь на философию позитивизма и неокантианства, Лаппо-Данилевский старался разработать теорию обществоведения. Одним из главных принципов методологии истории Лаппо-Данилевский считал принцип чужой одушевленности. Признание чужой душевной жизни выступало для Лаппо-Данилевского в качестве нравственного постулата, необходимого для познания социальной реальности.

This article discusses some aspects of the philosophical doctrine of academician Alexander Sergeyevich Lappo-Danilevsky (1863-1919), which is reflected, above all, in his "Methodology of History." Based on the philosophy of positivism and neokantian Lappo-Danilevsky tried to develop a theory of social science. One of the main principles of the methodology of the history of Lappo-Danilevsky considered the principle of the stranger spiritual life. Recognition of a stranger spiritual life advocated for Lappo-Danilevsky as a moral postulate necessary for understanding of social reality.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Лаппо-Данилевский, неокантианство, философия истории, методология, чужое «я», факт, событие, нравственное чувство.

KEYWORDS: Lappo-Danilevsky, kantianism, philosophy of history, methodology, another"s «I», fact, co-existence, moral sense.

Академик Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский (1863-1919) вошел в историю русской мысли как один из крупнейших представителей неокантианской философии истории в России. Подобным образом его оценивали уже современники [ Кареев 1920, 121; Кареев 1996, 168-169 ] и последующие исследователи [ Хмылев 1978,Цамутали 1986, Синицын 1990, Рамазанов 1999-2000; Малинов, Погодин 2001, Ростовцев 2004, Трапш 2006 ]. Вместе с С.И. Гессеном он представлял петербургскую редакцию неокантианского журнала «Логос». Однако Лаппо-Данилевский не был профессиональным философом, вероятно, поэтому исследователи русского неокантианства, как правило, обходят стороной его творчество. Его главные исследования посвящены русской истории XVII-XVIII вв., а также ряду специальных исторических дисциплин. Тем не менее, среди русских историков Лаппо-Данилевский отличался склонностью к разработке философских проблем, далеких от конкретики историографии. В большей степени философские интересы Александра Сергеевича нашли отражение в его лекционных курсах, вершиной которых стала «Методология истории», под которой он фактически понимал теорию исторического познания. «Методология истории» Лаппо-Данилевского - наиболее полное в отечественной научной традиции исследование проблем теории и гносеологии истории.

В течение двух десятилетий Лаппо-Данилевский преподавал в Санкт-Петербургском университете. В основном это были лекции и практические занятия по русской истории XVIII в., истории сословий, дипломатике частных актов, русской историографии. На протяжении работы в университете Александр Сергеевич вел многочисленные семинарии философского содержания, посвященные, как он сам выражался, «теории обществоведения»: практические занятия по VI книге «Системы логики» Д.С. Милля (1899-1900 и 1900-1901), систематике социальных явлений разных степеней (1901-1902), анализу простейших социальных взаимодействий (1903-1904), теории ценности и ее приложении к обществоведению (1904-1905), теории эволюции и ее применении к обществоведению и истории (1906-1907), логике общественных наук и истории (1908-1909 и 1909-1910), теории исторического знания: разбор важнейших учений о ценности (1910-1911), критическому разбору важнейших учений о развитии (1911-1912), критическому разбору главнейших учений о случайности (1912-1913), критическому разбору главнейших учений о ценности (1913-1914 и 1917-1918), критическому разбору главнейших учений, касающихся проблемы «чужого я» (1914-1915), методологии социальных и исторических наук (1915-1916), логике социальных и исторических наук (1918-1919).

Сам Александр Сергеевич отмечал, что свои методологические семинарии «вел в духе критической философии» [ Материалы для биографического словаря 1915, 408 ]. Практические занятия по теории обществоведения, «многосодержательный семинарий» по выражению А.Е. Преснякова, посещали не только историки, но и философы и юристы. Постоянными участниками этих занятий были И.М. Гревс, А.А. Кауфман, И.И. Лапшин, М.А. Полиевктов, А.Е. Пресняков. С 1906 г. по поручению историко-филологического факультета Лаппо-Данилевский стал читать трехгодичный лекционный курс по методологии истории. После смерти Лаппо-Данилевского этот курс в университете читал Н.И. Кареев [ Кареев 1990, 285 ]. Влияние занятий Лаппо-Данилевского по философии общественных наук распространялось далеко за рамки историко-филологического факультета.

Конечно, история России оставалась главной темой специальных исторических разысканий Лаппо-Данилевского. Но даже при изучении частных проблем русской истории он старался исходить из общего представления о задачах и целях научного исторического исследования. «Его научный интерес, - писал А.Е. Пресняков, - был сосредоточен, можно сказать, не на русской истории ради нее самой, как у большинства представителей этой специальности, а на исторической науке в целом, в ее принципиальных, теоретических основах и методах. Русский материал - как в смысле источников, так и в смысле изучаемых явлений - представляется лишь существенным, но внешним условием его ученой работы, объектом экспериментального применения, проверки и конкретизации общих представлений о методологических и феноменологических задачах исторической науки» [Пресняков 1920, 98]. Для Лаппо-Данилевского было важно широкое и общее понимание самой истории, даже не исторического процесса, а самого исторического предмета, который составляют явления духовные, хозяйственные и правовые, взаимодействующие в пределах разнородных социальных групп (народов), а также то отношение, в каком народы состоят друг к другу [Лаппо-Данилевский 1890, 284].

Задача исследования национальной (конкретно, русской) истории для Лаппо-Данилевского была следствием такого понимания предмета истории, результатом его дальнейшей конкретизации. Для философского отношения к истории особенно важен подход к частным историческим проблемам со стороны обобщающего взгляда на саму историю, обоснованного мировоззренчески и гносеологически. В утверждении такого подхода и проявилась прежде всего философская направленность работы Лаппо-Данилевского. «Он, напротив, - констатировал А.Е. Пресняков, - сознательно и упорно работает над сочетанием в себе философа и историка, и это наложило особый отпечаток на всю его научную деятельность... Его мысль шла всегда от общего к частному, от общих задач мировоззрения и теоретических предпосылок к конкретным задачам научного исследования» [ Пресняков 1922, 49 ].

Основное философское произведение Лаппо-Данилевского - «Методология истории». Над темами, затронутыми в этом труде, ученый работал около двадцати лет. Многие сюжеты, вошедшие в «Методологию истории», предварительно рассматривались на практических занятиях, посвященных теоретическим вопросам социальных и исторических наук, которые Лаппо-Данилевский вел в университете с 1899 г. Систематическое изложение они получили в общем курсе по методологии истории, к чтению которого ученый приступил в 1906 г. Этот курс постоянно перерабатывался и обновлялся Лаппо-Данилевским. Первый раз он был издан литографским способом в 1909 г. Наиболее полное и завершенное издание вышло двумя выпусками в 1910 и 1913 гг. Незадолго до смерти Лаппо-Данилевский вновь приступил к переделке своего исследования, которое в 1918 г. начал публиковать частями в «Известиях Российской академии наук» (серия VI, том XII, № 5-7, 9, 11, 13). В 1923 г. в Петрограде стараниями учеников и друзей был издан первый выпуск новой редакции «Методологии истории».

В оценке творчества Лаппо-Данилевского «Методология истории» служит основным аргументом для неокантианской атрибуции его взглядов. Эволюция его философско-исторических взглядов проделала путь от увлечения позитивизмом до построения основ исторической науки в духе неокантианства. Вот что об этом писал А.Е. Пресняков: «Его философское развитие шло иным путем - от догматизма к критицизму, а причиной такого направления была основная потребность - сочетать научную обоснованность системы понятий об изучаемой действительности с широтой и глубиной удовлетворения нравственных запросов в цельном и стройном мировоззрении» [ Пресняков 1922, 53 ]. В дальнейшем эта точка зрения неоднократно воспроизводилась другими исследователями. Однако, как правило, упускался из виду другой аспект, отмеченный А.Е. Пресняковым, согласно которому движение мысли Лаппо-Данилевского было проникнуто стремлением к созданию целостной, по возможности непротиворечивой философской системы, обосновывающей научный статус гуманитарного знания, и прежде всего истории. Лаппо-Данилевский не был всего лишь эрудированным компилятором, следовавшим в своем творчестве смене философской моды. Его наследие достаточно цельно и целостно, хотя и не лишено противоречий. Хорошее знание современной ему исторической и философской литературы, академическая требовательность к обоснованию выдвигаемых положений, научно понимаемая отстраненность утверждений, профессионализм в подборе фактического материала создают иллюзию компилятивного сочинения, нанизывающего одна на другую разные точки зрения. Лаппо-Данилевский, действительно, не стремился к оригинальности. Он пытался разработать научно обоснованную систему исторического знания так, как он понимал научность, и в согласии с тем, как научность понималась в его время.

Позитивизм и неокантианство на рубеже XIX-XX вв. представляли собой два основных варианта научной философии и две основных версии философского обоснования науки. И то и другое направление претендовало на то, чтобы быть философией науки. Для Лаппо-Данилевского была важна, по преимуществу, общая цель и задача этих направлений, а не конкретные методологические аспекты философских школ. В своем учении он следовал общему духу научной философии. В этом смысле и его ранние работы (которые обычно и относят к позитивизму) и «зрелые» (так называемые неокантианские) произведения подчинены одной задаче - построению научной системы гуманитарного знания. В этом и состоит цельность и последовательность его научного творчества. Наиболее чуткие и внимательные современники отмечали эту особенность: «Работа его, разрастаясь и систематизируясь, направлялась к созданию всеобъемлющей системы теоретического обществоведения » [ Гревс 1920, 67 ]; «все разносторонние труды его были объединены одной идеей - идеей научной истины как объединенного знания» [ Пресняков 1922, 90 ].

Непосредственно разбору позитивной философии и ее критической оценке посвящена монография Лаппо-Данилевского «Основные принципы социологической доктрины О. Конта», помещенная в сборнике «Проблемы идеализма» (1902). В «Методологии истории» уже более заметна рецепция баденской школы неокантианства (В. Виндельбанд и Г. Риккерт). Однако следует учитывать характер этого влияния. Основная часть специальной терминологии «Методологии истории» имеет неокантианское происхождение. Примером может служить понятие «исторической связи», используемое Г. Риккертом в его «Философии истории». Неокантианский привкус работы Лаппо-Данилевского заметен при первом же знакомстве. Показательно в этом отношении начало посмертного издания «Методологии истории», провозглашающее кантовское понимание научного знания и обильно подкрепленное ссылками на сочинения самого И. Канта [Лаппо-Данилевский 1923, 3]. Совсем, казалось бы, по-кантовски звучит следующее утверждение из первого, литографированного варианта «Методологии истории»: «Всякий исторический факт с теоретико-познавательной точки зрения есть только наше представление о нем» [Лаппо-Данилевский 1909, 78]. Хотя для того, чтобы прийти к такому заключению, не обязательно быть кантианцем. Многочисленные ссылки на немецких философов выглядят скорее данью школьной традиции, вариантом академического занудства, чем единственно возможным каноном исторического построения. Терминология баденских философов в большей степени используется Лаппо-Данилевским как вариант современного ему научного языка, а не только как отсылка к концепциям немецких ученых. В «Методологии истории» Лаппо-Данилевский прежде всего стремился быть на уровне современной ему науки.

Каким образом, задавался вопросом Лаппо-Данилевский, наше представление соотнесено с реальностью? Ведь историческая реальность конструируется, а историческое познание и есть способ построения, воссоздания исторической реальности. Действительность, с которой соотносится историческое исследование покрывается понятием исторического факта . Следует различать как «реальную» сторону исторического факта, так и те способы, какими исторический факт дан и благодаря которым он входит в систему исторического знания. «Действительная» и «познавательная» стороны исторического факта во многом определяются теми отношениями, в которых это понятие состоит с понятиями индивида (индивидуальности) и ценности. Так, исторический факт представляет собой воздействие, которое индивидуальность как часть целого оказывает на это целое и результат такого воздействия [ Лаппо-Данилевский 1913, 335 ]. Иными словами, «под фактом он (историк. - А.М. ) преимущественно разумеет воздействие индивидуальности на окружающую среду, мертвую и, в особенности, живую» [ Лаппо-Данилевский 1913, 322 ]. Это не механическое, а психическое (посредством воли [ Лаппо-Данилевский 1913, 323 ]) воздействие, т. е. «историк изучает те факты, которые состоят в психофизическом воздействии индивидуальности на среду» [ Лаппо-Данилевский 1913, 322 ]. Точнее говоря, это воздействие сознания на общественную среду [ Лаппо-Данилевский 1913, 322 ]. При этом наибольшее историческое значение имеет не столько само воздействие индивидуальности на среду, сколько последствия и результаты такого воздействия [ Лаппо-Данилевский 1913, 325 ]. «Исторический факт также имеет тем большее историческое значение, чем сфера его действования больше», - заключал Лаппо-Данилевский [ Лаппо-Данилевский 1910, 252 ].

Центральным понятием конструируемой исторической действительности является не «исторический факт», а «событие», в котором уже заключено представление о причинно-следственной связи. Событие - сложное понятие, обозначающее встречу нескольких индивидуальностей или их действий [ Лаппо-Данилевский 1910, 274 ]. Точнее, это встреча двух или большего числа причинно-следственных рядов, т.е. «относительный случай» [ Лаппо-Данилевский 1910, 260 ]. В событии соединяются два вида действительности - исходная, данная и построяемая, заданная: «...под “событием” можно, следовательно, разуметь, индивидуальное понятие, объединяющее множество представлений о разнородных фактах, образующих конкретное сцепление, в состав которого входит встреча последнего рода, причем совокупность их действительно дана и действительно влияет (или влияла) на ход развития человечества; поскольку такая совокупность представляется нашему разуму данной и, значит, относительно случайной, она и называется событием в узком смысле слова» [ Лаппо-Данилевский 1910, 274 ]. Таким образом, в событии осуществляется постижение реальности при помощи ее построения. Встречающиеся причинно-следственные серии исторических фактов способствуют образованию событий и, тем самым, приводят к синтетическому построению исторической действительности. Конструирование истории воссоздает историческое бытие, возвращает нас к онтологии истории, хотя Лаппо-Данилевский и не пользуется этим выражением. Онтология истории, раскрывающаяся как историческая событийность, позволяет истории состояться в качестве науки, которая, в свою очередь, оперирует уже не доступными ей историческими фактами, а создаваемыми, конструируемыми наукой историческими событиями, познаваемыми именно потому, что они созданы этой наукой. Исторические события, в свою очередь, также индивидуальны. Элементом построяемой подобным образом действительности, в частности, могут быть исторические личности.

Деятельность исторической личности можно понимать как разновидность взаимодействия индивида со средой, различая как влияние индивида на среду, так и воздействие среды на индивида. Лаппо-Данилевский склонен видеть в этом различии признаки, с одной стороны, идиографического, а с другой - номотетического построений [ Лаппо-Данилевский 1910, 230 ]. Воздействуя на среду, индивид, в свою очередь, может руководствоваться идеями и ассоциациями, выдвигаемыми им самим, но может использовать и те идеи, которые предлагает либо социальная среда, либо другие индивиды. В этом состоит отличие гениев от талантов, действующих в истории. Таким талантом Лаппо-Данилевский, в частности, признавал Екатерину II [ Лаппо-Данилевский 1898, 1 ].

Одним из главных принципов познания истории, полагал Лаппо-Данилевский, является принцип чужой одушевленности , непосредственно связанный с понятием об изменении. Историк в данном случае обращает внимание на качественное, а не на количественное изменение [ Лаппо-Данилевский 1913, 301 ]. Это изменение в чужой психике. Интерес Лаппо-Данилевского к проблематике чужой душевной жизни отчасти, вероятно, был спровоцирован полемикой вокруг работы А.И. Введенского «О пределах и признаках одушевления: Новый психофизический закон в связи с вопросом о возможности метафизики» (1892) [ Малинов 2006, 73-128 ], в которой приняли участие как петербургские (Э.Л. Радлов, И.И. Лапшин, С.А. Алексеев-Аскольдов, Н.О. Лосский) [ Румянцева 2001, 161 - 175, Румянцева 2007, 35-54 ], так и московские (С.Н. Трубецкой, Н.Я. Грот, Л.М. Лопатин, П.Е. Астафьев) философы. В основе принципа чужой одушевленности лежит представление о единообразии природы вообще и, в частности, психической природы человека [ Лаппо-Данилевский 1913, 314 ]. «Чужое я» не дано непосредственно в опыте, поэтому мы заключаем о нем по наблюдениям над телесными процессами [ Лаппо-Данилевский 1913, 314 ]. К конкретному «я» (а, далее, и к исторической индивидуальности) затруднительно прийти от понятия о сознании вообще и от представления о соотношении «я» и «не-я», где самосознание понимается как сознание другого [ Лаппо-Данилевский 1913, 305-306 ]. Впрочем, Лаппо-Данилевский не различал четко «психическое» и «трансцендентальное» и часто использовал их в одном смысле. Принцип чужой одушевленности и признание «чужого я» оказывают влияние и на концепцию истины, и на становление и развитие самосознания [ Лаппо-Данилевский 1913, 312 ].

Для установления принципа чужой одушевленности необходим не категорический или конститутивный, а регулятивно-телеологический подход [ Лаппо-Данилевский 1913, 306 ]. Иными словами, этот принцип следует рассматривать либо как научную гипотезу, либо как нравственный постулат [ Лаппо-Данилевский 1913, 307 ], который уже непосредственно отсылал к учению А.И. Введенского о «нравственном чувстве».

Значение априорного элемента этического характера для построения теории исторического знания Лаппо-Данилевского отмечал еще А.Е. Пресняков [ Пресняков 1920 a , 90, Пресняков 1922, 62 ]. Этическая интенция не была четко сформулирована в «Методологии истории» Лаппо-Динилевским, он не посвятил этой проблеме специального раздела, но этическая настроенность многих его рассуждений об истории встречается неоднократно. В поддержку этого тезиса можно привести следующее высказывание Лаппо-Данилевского: «С такой точки зрения (имеется в виду идеографическое построение. - А.М. ) этика находит существенную поддержку в истории... она (история. - А.М. ) должна определять должное в отношении его к человеку, какиндивидуальности в ее социально-историческом значении» [ Лаппо-Данилевский 1910, 233 ]; «желательно, конечно, пользоваться историческим материалом для этических целей...» [ Лаппо-Данилевский 1890 a , 100 ].

В принципе, конститутивное применение психологии для объяснения исторических фактов также возможно, но оно не дает основание утверждать о действительном существовании этих психических факторов в истории и их результатах. «Приложение психологии к истории в конститутивном смысле, - писал Лаппо-Данилевский, - напротив, предполагает особого рода предпосылку: в таком случае психические факторы признаются реально данными в действительности» [ Лаппо-Данилевский 1910, 110 ]. Однако ни регулятивное, ни конститутивное применение психологии к истории не дают возможность сформулировать законы истории. Дело не только в неприложимости психологии к номотетическому построению истории, но в том, что законы истории более сложны, чем законы психологии [ Лаппо-Данилевский 1910, 111 ]. В широком смысле, телеологический принцип может использоваться в истории со стороны ее познания. Это означает, что историк обладает знанием о том, что произошло, и, исходя из знания о результатах исторического процесса, интерпретирует этот процесс. В ходе самой «истории» телеологическую функцию могут выполнять ценности, которые действующие в истории индивидуальности ставят себе и на достижение и осуществление которых направляют свои усилия.

Еще один вариант признания чужой одушевленности можно назвать «психогенетическим». Он проявляется в сочувственном переживании «чужого я»: «...всякое понимание чужой душевной жизни, предполагает личное переживание и воспроизведение ее» [ Лаппо-Данилевский 1913, 435 ]. Но, как замечал Лаппо-Данилевский, этот подход до сих пор является мало выясненным [ Лаппо-Данилевский 1913, 309 ]. Лаппо-Данилевский пытался дополнить его понятием «конгениальности» или «созвучия» между однородно организованными существами [ Лаппо-Данилевский 1913, 309 ],в основе которого лежит двойная ассоциация состояний сознания, представляющая собой проявление однородных психических процессов [ Лаппо-Данилевский 1913, 310 ]. Иногда этот процесс интерпретируется какзаключение по аналогии [ Лаппо-Данилевский 1913, 311 ].

В качестве итога этих рассуждений можно привести следующую цитату: «Итак, можно сказать, что историк изучает историческую эволюцию с психологической, а не с чисто биологической точки зрения: он всегда предпосылает действительное существование одушевления той социальной группы, развитие которой он построяет...» [ Лаппо-Данилевский 1910, 133 ]

Одной из первых попыток разработки философских вопросов обществоведения для Лаппо-Данилевского стал небольшой набросок «Общее обозрение (Summa) основных принципов обществоведения», публикуемый ниже. В черновом автографе, хранящемся в фонде А.С. Лаппо-Данилевского в Санкт-Петербургском филиале архива РАН (Ф. 113. Оп. 1. Ед. хр. 329. 29 л.), он обозначен как «Курс 1902-1903 гг.». Многие положения из этого наброска нашли более подробное обоснование в «Методологии истории». Текст «Общего обозрения» представляет собой тезисное изложение и не является в строгом смысле «устойчивым текстом». При подготовке публикации подчеркивания были заменены на курсив, сохранена подробная рубрикация и нумерация положений.

Литература

Гревс 1920 - Гревс И.М . Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский (опыт истолкования души) // Русский исторический журнал. 1920. № 6.

Кареев 1920 - Кареев Н.И . Историко-теоретические труды А.С. Лаппо-Данилевского // Русский исторический журнал. 1920. № 6.

Кареев 1990 - Кареев Н.И . Прожитое и пережитое. Л., 1990.

Кареев 1996 - Кареев Н.И . Основы русской социологии. СПб., 1996.

Лаппо-Данилевский 1890 - Лаппо-Данилевский А.С . Речь на магистерском диспуте 9 мая 1890 г. // Историческое обозрение. Т. I. СПб., 1890.

Лаппо-Данилевский 1890 а - Лаппо-Данилевский А.С. Материалы для общеобразовательного курса по истории человечества // Памятная книжка Тенишевского училища. Т. 1. СПб., 1890.

Лаппо-Данилевский 1898 Лаппо-Данилевский А.С. Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II. СПб., 1898. С. 1.

Лаппо-Данилевский1909 - Лаппо-Данилевский А.С . Методология истории (литография). СПб., 1909.

Лаппо-Данилевский1910 - Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. Выпуск I. СПб., 1910.

Лаппо-Данилевский 1913 - Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. Выпуск II. СПб., 1913.

Лаппо-Данилевский 1923 - Лаппо-Данилевский А.С . Методология истории. Выпуск первый. Пг., 1923.

Малинов, Погодин 2001 - Малинов А.В., Погодин С.Н. Александр Лаппо-Данилевский: историк и философ. СПб., 2001.

Малинов 2006 - Малинов А.В. «Психофизический закон» А.И. Введенского и его критики // Александр Иванович Введенский и его философская эпоха. СПб., 2006.

Материалы для биографического словаря 1915 - Материалы для биографического словаря действительных членов Императорской Академии Наук. Часть I. А-Л. Пг., 1915.

Пресняков 1920 - Пресняков А.Е. Труды А.С. Лаппо-Данилевского по русской истории // Русский исторический журнал. 1920. № 6.

Пресняков 1920 а - Пресняков А.Е. А.С. Лаппо-Данилевский как ученый и мыслитель // Русский исторический журнал 1920. № 6.

Пресняков 1922 - Пресняков А. Е. Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский. СПб., 1922.

Рамазанов1999-2000 - Рамазанов С.П . Кризис в российской историографии начала XX в.: в 2 ч. Волгоград, 1999-2000.

Ростовцев 2004 - Ростовцев Е.А . А.С. Лаппо-Данилевский и петербургская историческая школа. Рязань, 2004.

Румянцева 2001 - Румянцева М.Ф . «Чужое я» в историческом познании: И.И. Лапшин и А.С. Лаппо-Данилевский // История и историки. 2001. № 1.

Румянцева 2007 - Румянцева М.Ф. Концепт «признание чужой одушевленности» в русской версии неокантианства // Cogito: альманах истории идей. Ростов-на-Дону, 2007. Вып. 2.

Синицын 1990 - Синицын О.В . Кризис русской буржуазной исторической науки в конце XIX - начале ХХ века: Неокантианское течение. Казань, 1990.

Трапш2006 - Трапш Н.А . Теоретико-методологическая концепция А.С. Лаппо-Данилевского: опыт эволюционной реконструкции. Ростов-на-Дону, 2006.

Хмылев 1978 - Хмылев Л.Н . Проблемы методологии истории в русской буржуазной историографии конца XIX - начала ХХ в. Томск, 1978.

Цамутали1986 - Цамутали А.Н . Борьба направлений в русской историографии в период империализма. Л., 1986.

Теория познания лежит в основе методологии науки: без теории познания нет возможности обосновать систему принципов научного мышления и его методов. В самом деле, теория познания устанавливает то значение, какое наше сознание должно придавать нашему знанию, его априорным и эмпирическим элементам; те конечные основания, в силу которых мы признаем его достоверным и общезначимым, а не ложным и случайным; то объединяющее значение, какое оно имеет для наших разрозненных представлений; то научное значение, какое мы приписываем нашему знанию об общем и об индивидуальном и т. п. Между тем в зависимости от того, а не иного решения вышеуказанных проблем мы, в сущности, принимаем и те, а не иные принципы, значит, и обусловленные ими методы науки, т. е. строим соответствующую методологию.

Итак, методология науки конструируется с теоретико-познавательной, а не с психогенетической точки зрения. Изучение генезиса нашего знания может, конечно, пригодиться и для выяснения его оснований, но не придает им силы: и великая истина, и великое заблуждение имеют свой генезис; но об их познавательном значении нельзя судить по их генезису. С такой точки зрения нельзя смешивать теорию познания с изучением факторов, играющих весьма важную роль в генезисе нашего знания, например, творческого воображения, «случайности» и т. п.; для анализа научных понятий психогенетическое их изучение имеет лишь вспомогательное значение. Вместе с тем, в зависимости от данной теоретико-познавательной, а не генетической точки зрения, мы в сущности принимаем и те, а не иные принципы и методы изучения данного материала, хотя и развиваем их в зависимости от объектов, которые нас интересуют.

Ввиду тесной связи между теорией познания и методологией науки последняя может развивать, исправлять или дополнять общую теорию познания и, таким образом, оказывает ей существенные услуги, хотя бы размышления подобного рода и не представляли ничего ценного для специально-научных изысканий. Теория познания, например, долгое время строилась слишком односторонне: она принимала во внимание одно только естествознание и стояла в зависимости от одного только изучения «природы»; за последнее время, однако, теория познания обогатилась новою отраслью – теорией исторического знания, возникшей благодаря тому, что мыслители конца прошлого века обратили серьезное внимание на логическую структуру собственно исторического знания.

Методология науки имеет, однако, значение и для обоснования, а также для построения данной ее отрасли. Наше сознание, характеризуемое систематическим единством всех наших понятий, требует такого же единства и в нашем знании, особенно в науке; но без методологических размышлений нельзя достигнуть некоторого единства в области научных представлений; лишь строго придерживаясь той теоретико-познавательной точки зрения, которая всего более удовлетворяет такому требованию нашего сознания, мы можем пользоваться соответствующими принципами и методами, чтобы обосновать наше знание, объединить известные данные нашего опыта, придать единство нашему научному построению и выработать систему научных понятий, а не довольствоваться разрозненными научными представлениями. Во всяком случае, методология науки должна принимать во внимание принципы такого единства, хотя бы в области данной отрасли знания. Установить принцип – значит, однако, опознать ту истину (аксиому), на которой он основан, значит продумать его в собственном сознании; но установить один принцип независимо от другого нельзя: методология не может ограничиться изучением каждого из них в отдельности; она стремится выяснить систему общих понятий, ибо только таким образом каждое из них получает надлежащее значение: она пользуется одним или несколькими наиболее общими понятиями, субсуммирует под них менее общие и т. д. Даже в математике, науке наиболее сложившейся, вопросы подобного рода обсуждаются довольно оживленно; методологические рассуждения в области математики привели в последнее время к сближению между логикой и математикой и к критическому рассмотрению основных принципов самого математического знания . Методологические рассуждения имеют тем большее значение применительно к наукам, логические особенности которых далеко еще не выяснены, а к ним надо причислить и историю. Методология истории также обсуждает основания исторического знания и способствует выработке обоснованной системы исторических понятий; специальные исследования не могут дать такой системы: они только готовят материал для нее, но система согласованных между собою исторических понятий устанавливается путем рассмотрения и формулировки основных принципов исторического знания и методического их раскрытия, возможно более последовательно проводимого сквозь всю историческую науку.

Методология данной отрасли науки нуждается, однако, еще в дополнительных понятиях, без принятия которых нельзя построить ее и выяснить особенности ее метода. С такой точки зрения и методология истории должна иметь в виду, кроме вышеуказанной общей цели, свою специфическую задачу: она стремится обосновать историческое знание, т. е. возвести его к основным принципам познания, обусловливающим (в логическом смысле) самую возможность всякого знания, а значит, и исторического; но так как историческое знание не ими одними обусловлено, то она устанавливает и производные принципы или положения, которые в комбинации с основными делают возможным изучение данных нашего опыта с исторической точки зрения и придают систематическое единство историческому знанию; в силу вышеуказанной связи между принципами и методами та же методологическая дисциплина, кроме принципов исторического знания, выясняет и те методы мышления, которые зависят от них и благодаря которым известная точка зрения прилагается к данному материалу; таким образом, она оттеняет и общее значение исторического метода, что получает особенно большой вес в глазах тех историков, которые готовы признать «историю» в сущности и прежде всего методом – и главные его особенности, зависящие также от объектов исторического изучения.

Если принять предложенное выше понятие о методологии науки вообще и методологии истории в частности, то на него можно будет опереться и для того, чтобы отразить возражения, которые высказываются против нее, главным образом с точки зрения интуитивизма.

В своих возражениях против значения размышлений над принципами и методами познания ученые интуитивисты часто слишком мало принимают во внимание только что указанное различие между основаниями исторического знания и его генезисом: некоторые из них полагают, что каждый интуитивно уже пользуется известными принципами и развивает методы исследования в самом процессе работы. Само собою разумеется, что метод развивается в процессе специально-научной работы; но теоретическое обоснование его нельзя смешивать с его развитием или с частными его приложениями; между тем достигнуть такого обоснования, т. е. установить общие принципы, лежащие в основе данного метода и его оправдывающие в логическом смысле, можно только путем методологических рассуждений, а ясное сознание их значения регулирует научное мышление исследователя. В зависимости от такого смешения понятий о теории познания и об его генезисе противники методологических рассуждений применяют, например, то, что можно сказать о научном творчестве, к научному методу: подобно тому как творческое воображение не создается, а зависит от особенностей данной индивидуальности и есть ее индивидуальный акт, так и научный метод создается, по их мнению, интуитивно и не нуждается в особых рассуждениях, которые давали бы его обоснование. Само собою разумеется, что творческое воображение не создается никакою методологией; но последняя дает понятие о критериях, в силу которых должно признать пользование им правильным или ошибочным. Человек, не обладающий достаточною силою творческого воображения, конечно, не может сделаться настоящим ученым, не будет и настоящим историком. Историк должен, например, воспроизводить в себе состояния чужого сознания, иногда очень далекие от привычных ему состояний, и ассоциировать между собою идеи, кажущиеся его современникам чуждыми друг другу; он должен обладать богатым и страстным темпераментом для того, чтобы интересоваться разнообразнейшими проявлениями человеческой жизни, ярко переживать то, что его интересует, глубоко погружаться в чужие интересы, делать их своими и т. п.; он должен быть также способным вообразить себе и более или менее смелую гипотезу, пригодную для объяснения фактов или для построения из них целых групп или серий и т. п. Без такого творчества историк, конечно, не построит какого-либо крупного исторического целого, а наличие у историка его собственного индивидуального творчества есть факт, который нельзя создать никаким историческим методом. Тем не менее историк должен сознавать и те основания, в силу которых он пользуется известными принципами и методами исследования; историк-ученый не может признать результаты интуитивно-синтетической построительной работы правильными, не выяснив, какие именно принципы лежали в ее основе и каково их значение, а также не подвергнув методов, да и самых результатов исследования предварительной проверке. Историк, широко практикующий подобного рода «дивинацию», все же часто прибегает к помощи научного анализа, прежде чем окончательно завершить свое построение; но в таких случаях он или пользуется им слишком мало, или выходит из своей роли историка-художника и удовлетворяется более скромною ролью историка-ученого: последний постоянно стремится систематически регулировать и контролировать силу своего построительного воображения и т. п. и думает достигнуть цели не путем исключительно интуитивно-синтетической дивинации, а путем научно-синтетического построения. Следовательно, вышеуказанное возражение, что историк работает интуитивно, при помощи творческого воображения и т. п., нисколько не умаляет значения методологии истории.