Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

инокиня Иулиания (Игонина)

Больше половины своей жизни инокиня Иулиания (Игонина) живет в Дивееве. Подростком она приехала в монастырь с родителями и загорелась желанием здесь остаться.

Домик, в котором находится ее келья, расположен на территории Святой Канавки – это одно из немногих уединенных мест, где дивеевские сестры могут побыть в тишине.

Самое монашеское

В монастыре у инокини Иулиании два основных послушания – в просфорне и на клиросе, где она трудится 8 и 10 лет соответственно. Как и у других сестер, весь день у нее проходит по уставу.

– Ну, что я могу рассказать? Кому это интересно? – смущенно улыбается наша собеседница. И это говорит человек, который живет в Дивееве 16 лет…

Каждое утро у дивеевских сестер начинается с молитвы в храме. После чего они расходятся по послушаниям. В просфорне инокиня Иулиания была так серьезна, казалось, нам, действительно, не много удастся получить информации. Но мы понимали, что просфорное послушание требует от сестер сосредоточенности, и надежды не теряли. В итоге у нас целый час диктофонной записи, а фотографии получились по-серафимовски радостными, как говорят в Дивееве. Впрочем, читатель сам все поймет.

Просфорня Серафимо-Дивеевской обители находится в старинном монастырском здании, так называемом вратарницком корпусе с бакалейной лавкой, построенном в 1890 году. В советское время здесь был магазин, а просфорницы ютились в вагончике около Канавки и лишь в 1997 году здание вернули монастырю.

С инокиней Иулианией мы договорились встретиться в 8.00 у домика блаженной Паши Саровской (он находится рядом с просфорней). Однако жизнь в просфорне начинается гораздо раньше. В пять утра сюда приходит одна из просфорниц и ставит тесто на маленькие просфоры (из них на проскомидии священник вынимает частички за живых и усопших). Просфоры делаются из лучшей пшеничной муки, замешенной на воде с добавлением соли, дрожжей и крещенской воды – по собственному дивеевскому рецепту, сложившемуся из опыта. Мука, вода, соль, дрожжи – все надо измерить, рассчитать и замешать таким образом, чтобы тесто получилось средней консистенции: не очень густое, но и не жидкое.

Замес обычно заканчивается к 7.00. На большом столе сестра расставляет резки (круглые формы для выдавливания из теста низов и верхов), печати, доски, скалки, ножи. Через час здесь соберутся все просфорницы и работа закипит…

Пока сестры надевают специальную форму – у дивеевских просфорниц апостольники и подрясники голубого цвета – у нас есть время осмотреться.

Работа современной просфорни механизирована, и это большое подспорье для сестер, поскольку в Дивееве обычно выпекается 10-15 тысяч просфор в день, а летом – 30 тысяч (в это время года просфорницы трудятся в две смены). Подробнее в цифрах: 3 замеса ‒ это 40-50 противней на 130 просфор каждый. Оборудование служит уже 20 лет, сестры его очень ценят, так как оно подходит для больших объемов. Как зеницу ока хранят тестомес, а раскаточную машину для Дивеева смастерила киевская братия.

Рабочий день начинается с общей молитвы: правило батюшки Серафима, молитва перед началом дела, тропари Дивеевским святым и преподобным Спиридону и Никодиму – просфорникам Киево-Печерским. Их сестры почитают особо, даже сложилась благочестивая традиция – в день памяти этих святых, 13 ноября, все просфорницы причащаются. Молитва идет в просфорне постоянно, обычно сестры молятся про себя.

В числе других сестер инокиня Иулиания встает к разделочному столу: с одной стороны разделывается тесто на «верхи», с другой – на «низы». Процесс конвейерный: кто-то режет, кто-то складывает отпечатанные «верхи» на доски, остальные ставят печати. Выпечка просфор на самом деле содержит много деталей и тонкостей и требует ювелирного мастерства, ловкости рук, точности, скорости, быстроты реакции. Фотограф едва успевает запечатлеть все нюансы – так быстро движется «конвейер».

В общих чертах процесс приготовления просфор состоит из нескольких этапов: раскатывание теста в специальных раскаточных машинах, вырезание «верхов» и «низов» для просфор, печатание просфор, перенесение «верхов» и «низов» на выпечку, смачивание «низов» для соединения их с «верхами», их соединение и собственно выпечка просфор.

Игумения Сергия называет просфорное послушание самым монашеским. Его можно сравнить с клиросным, потому что и тут и там должно быть согласие между сестрами. Поэтому в просфорне важно не только быстро работать, но и ощущать себя единой командой, особенно на разделке.

Сестры говорят, что качество просфор сильно зависит от духовного состояния просфорниц. Это послушание требует собранности, чистоты мыслей. Если сестры замечают в себе хоть малейшее нестроение – спешат на исповедь. Иначе просфоры не получатся.

Инокиня Иулиания показывает нам печати для просфор. Помимо традиционных с крестом и надписью «NIKA» есть особые, дивеевские ‒ с изображением преподобного Серафима. Вспомнилась ночная литургия в Троице-Сергиевой лавре на 700-летие преподобного Сергия, когда на поле перед палаточным городком привезли четыре больших короба с просфорами из Дивеева с печатью батюшки Серафима, которые мы в качестве волонтеров раздавали многочисленным паломникам. Как люди радовались, разглядев эти печати, набирали просфоры целыми пакетами. Радость – вот слово, которое ассоциируется с преподобным Серафимом и дивеевскими просфорками.

После разделки «низы» выкладываются на противни, смазанные пчелиным воском, и относятся на выпечку, «верхи» складывают на доски и две сестры их соединяют, смачивая водой. Затем просфоры ставят в «подходы». Когда они подходят и становятся мягкими, их выпекают.

Подарочные и служебные просфоры, артосы, хлебцы для литии пекутся отдельно и выкатываются вручную. Доверяется эта работа только опытным просфорницам. Просфорня – это «ювелирная» мастерская, не иначе.

Через полчаса инокиня Иулиания достает противни из печки. Как же благоухают свежеиспеченные просфоры! Иногда не все из них получаются идеальными (гладкими, без пузырей и трещинок, с четким рисунком), но их чудесного вкуса это не меняет. Пока инокиня укладывает лучшие экземпляры в лари, «укутывая» их махровыми полотенцами и клеенкой, мы с радостью угощаемся «браком».

Как и в начале смены, по завершении работы читаются общие молитвы. Будущая святыня теперь должна остыть, «отдохнуть», а мы «отпускаем» нашу героиню на трапезу.

Такое разное Дивеево

После трапезы встречаемся у поклонного Креста в начале Святой Канавки. Инокиня Иулиания проводит нас за Канавку, в ту ее часть, где живут сестры. Это монашеская территория, мирянам сюда вход воспрещен. Рядом с жилыми корпусами устроен сад, возделаны огороды.

– Раньше здесь был пустырь, рос бурьян, стояли вот эти три яблони, – наша собеседница показывает сестринские «владения». – Чуть дальше по тропинке есть беседка из вьющихся растений, мы с сестрами сделали ее сами. Сначала думали посадить виноград, но он долго растет, поэтому беседку обвивает лиана. Единственный минус – когда идут дожди, ее заливает, и в ней не посидишь.

Снаружи беседку не заметно. Не верится, что мы в Дивеево – так здесь уединенно.

– Да у вас тут просто райский уголок, еще и на Канавке Божией Матери!

– Вы заметили, что у нас в обители сестрам, кроме келий, почти негде уединиться – везде люди? Чтобы побыть в тишине, мы приходим сюда и в скверик, устроенный для монашествующих у алтаря Троицкого собора. Это единственные места в Дивееве, где еще нет паломников.

– Как Вы оказались в Дивееве?

– Я где-то читала, что тот, кто увидит глаза настоящего монаха, сам захочет монашества. У меня было именно так. Я из Волгограда, мы ездили в Дивеево с отцом на каникулы и однажды я увидела, как на акафисте батюшке Серафиму монахини молились, стоя на коленях. Меня это так впечатлило, я очень захотела в монастырь. Мне было 13 лет.

Как правило, в юном возрасте начинаются метания, размышления, а мое ли это. То, что мне удалось этого избежать, во многом заслуга моего отца. Благодаря его мудрости поддерживалось мое первоначальное желание стать монахиней. В результате мы с папой поехали за благословением к старцу Иерониму в Санаксары. Саму поездку я помню плохо, а вот отца Иеронима запомнила очень добрым. Теперь у меня такое чувство, что я родилась в Дивееве и всегда тут жила. Дивеево – это мой дом, моя семья. А батюшка Серафим для меня больше, чем родной, настолько он близок.

– Сначала Вы были кандидаткой?

– Первые три года я жила в скиту у источника преподобного Серафима. Приехала туда неумелым подростком. Корову, к примеру, только у бабушки в деревне пару раз по голове погладила (смеется ) . Меня привели на кухню: «Будешь готовить обед». А готовить я не умела совершенно, даже картошку чистить. И вот, стою я в маленькой кухоньке, передо мной печка, дрова, ведро с картошкой. Я чуть ли не в слезы: «Батюшка Серафим, помоги!» На часах 9.00 утра, а обед в 11.00, на все про все у меня только два часа! Не зная, как растопить печку, я начала запихивать в нее дрова, вылила сверху бутыль растительного масла (чтобы лучше разгорались, как я где-то вычитала) и … ничего. И спросить-то не у кого, все на послушаниях. В общем, перевернула все на кухне вверх дном, но обед с горем пополам приготовила-таки.

– За три года картошку чистить и коров доить научились?

– Конечно, быстро всему научилась (улыбается ).

– В скиту условия непростые. Не хотелось все бросить и уехать домой к маме с папой?

– Нет, уехать из монастыря никогда не хотелось. А родители и брат с сестрой перебрались поближе ко мне, живут теперь недалеко от Дивеева.

– Как изменилась Ваша жизнь с принятием иночества?

– Это произошло два года назад, и я тогда испытала настоящее счастье. В постриге ведь ты становишься единым целым с Господом. Монах хочет Господу все отдать и душу свою уневестить Христу полностью.

– Вы проходили послушание и в скиту, и в самом Дивееве. Везде свои особенности, трудности и радости. Что главное Вы вынесли для себя за годы монастырской жизни?

– Главное – сохранять мирный дух, учиться себя сдерживать, какое бы настроение у тебя ни было. Преподобный Серафим всех с улыбкой встречал, и нам надо стараться быть такими же. И выполнять любые послушания: позвали – идешь, сказали – делаешь. Для меня идеал монашества – это искренние и человечные монахи.

– Получается, школу Вы не закончили. Но это не мешает Вам помогать сестрам на издательском послушании?

– Да, я пришла в монастырь после девятого класса. Уже здесь училась на двухгодичных богословских курсах. Мне очень понравилось, с радостью поучилась бы еще. Когда сестры издательского послушания попросили написать статью, я долго их убеждала, что это плохая идея, у меня же нет образования. Для монастырского журнала «Дивеевская обитель» я теперь пишу в рубрику «Послушание».

Глаза боятся, а руки делают

По пути на издательское послушание инокиня Иулиания рассказывает о своем увлечении фотографией. Первое впечатление некоторой замкнутости рассеялось. Показывает нам свои снимки летнего и зимнего Дивеева: нежные, светлые, радостные. Перекидываются с фотографом профессиональными терминами.

В издательстве она сейчас редактирует пришедшие в монастырь письма для новой книги о современных чудесах по молитвам к преподобному Серафиму и к другим дивеевским святым.

– А какое из послушаний у Вас любимое?

– Я люблю все свои послушания. Ведь если трудишься по благословению, Господь дает радость. Три года я на кухне послушалась, потом на свечном послушании, затем меня перевели на просфорню. Каждое послушание по-своему интересно. Взять, к примеру, новое для меня амплуа «журналиста». Долго думаешь, придумываешь, а потом раз – сел и написал. Но это не просто, тяжелая у вас работа, скажу я вам. Тем более писать про монастыри, монахи ведь уходят от мира, и вам приходится проявлять где-то и терпение, и мудрость, чтобы сделать репортаж.

– Как точно Вы все описали, может, к нам в постоянные авторы?

– Ой, нет, что вы! (смеется)

– Одна монахиня как-то заметила: «Успеваем ли мы читать книги в монастыре? Надо успевать!» А Вы успеваете?

– Если хочешь читать, будешь успевать. Когда-то давно я выписывала в тетрадку изречения святых отцов, до сих пор нахожу там много полезного. Люблю святителя Иоанна Златоуста – за его глубину, он заставляет задумываться. «Изложение монашеского опыта» старца Иосифа Исихаста перечитывала раза четыре. Огромное впечатление произвела книга «Моя жизнь со старцем Иосифом» архимандрита Ефрема Филофейского, особенно то, с какой любовью старец его смирял. Очень интересно, рекомендую.

– В Дивееве и скитах проживает очень много насельниц, Вы всех знаете в лицо?

– Могу даже по именам назвать (улыбается).

– Сестры, особенно церковницы, все время окружены многочисленными паломниками, им постоянно задают вопросы, что-то просят, случаются, наверное, и непонимание, и недовольства с обеих сторон. Как себя вести в таких ситуациях?

– В такие минуты лучше промолчать и не жаловаться, перетерпеть. И предаться воле Божией, потому что Божие утешение сильнее человеческого. Господь Сам вразумит человека так, как никто из нас. Я в таких случаях читаю «Параклис» Божией Матери, всегда помогает. Обычно мы у батюшки Серафима ищем помощи и утешения. Он сам говорил, чтобы во всех искушениях приходили к нему на гробик и рассказывали все, как живому. Мне, кстати, еще надо в просфорню зайти за просфорами, а потом в холодильник.

– Куда?

– Под Троицким собором расположен холодильник, где мы храним готовые просфоры. Я должна принести туда сегодняшние.

Направляемся к храму, спускаемся в холодильник. Инокиня Иулиания раскладывает пакеты с просфорами по полкам. В Троицком соборе не только утром, но и днем (в 13.00 и 14.00) служится акафист у мощей преподобного Серафима. Сегодня наша героиня как раз поет на дневном акафисте. Поэтому спешим из холодильника в теплый собор, где, несмотря на будний день, много молящихся.

– На клиросном послушании я около 10 лет. Сначала боялась, но в монастыре хочешь ‒ не хочешь, всему научишься. Как-то меня благословили спеть службу на одном из скитов, а там пришлось быть и за уставщика, и даже отчасти регентовать. После этого меня окончательно закрепили на клиросе.

После акафиста проходим мимо монашеского скверика между Троицким и Благовещенским соборами. Там, где установлена скульптура батюшки Серафима из белого камня. Здесь часто можно наблюдать, как паломники пытаются сфотографировать скульптуру, протискивая руки с фотоаппаратами через забор.

Останавливаемся на несколько минут у фонтана, в котором убаюкивающе журчит вода, любуемся видом новопостроенного Благовещенского собора. «В нижнем приделе уже установили иконостас, сейчас выкладывают мозаику», – замечает инокиня Иулиания.

Подлинное счастье

После вечерней службы (в Дивееве она длится 4-5 часов) и трапезы сестры совершают обход Святой Канавки с молитвой «Богородице Дево, радуйся». Мы вместе с мирянами идем следом. А когда сходим с Канавки, думаем о том, какое это счастье – жить здесь, в Дивееве, где так близко к нам небожители.

Силуэты дивеевских монахинь растворяются в ночи, Дивеево отправляется на сон грядущий, а нам вспоминается радость, с которой инокиня Иулиания рассказывала о своем любимом святом:

– В этом году в день памяти батюшки Серафима 1 августа в Дивеево приезжал Святейший Патриарх Кирилл. В своей проповеди он говорил о радости, о том, каким счастливым был отец Серафим. Такая хорошая проповедь, хочется, чтобы ее услышало как можно больше людей.

Вот эта цитата: «Был ли счастлив преподобный Серафим? Да, несомненно. Наверное, никакой силой нельзя было снять его с камня, когда он молился тысячу дней и ночей, или вывести из пустыни и поместить в центр крупного города, где люди услаждают свою плоть. Он просто не смог бы там жить. Его внутреннее состояние было несовместимо с тем, что является вожделенным для очень большого числа, если не большинства, людей. Он был по-настоящему счастливым человеком, если мог в одиночестве, в лесу молиться тысячу дней и ночей, потому что только силой духа можно преодолеть человеческую усталость, слабость, голод и жажду, - но ведь это преодоление и помогает человеку подняться к небу, взлететь над повседневной суетой и повседневными скорбями. Он был подлинно пламенеющим серафимом, и его внутренний мир был настолько богат, настолько прекрасен, что он был действительно глубоко счастливым человеком. Влияние примера преподобного не может ограничиваться ни местом, ни временем, и мы, люди XXI века, владеющие многими технически совершенными способами устроения жизни, может быть, лучше, чем люди XIX века, понимаем, в чем красота, сила и немеркнущее притяжение образа святого преподобного Серафима».

Беседовала Христина Полякова
Фото: Христина Кормилицына,
из архива монастыря

Да и, признаться, никогда не знал имен никаких визирей и муфтиев. И о происшествии, о котором вы мне говорите, не имею понятия. Я полагаю, что вообще люди, которые вмешиваются в общественные дела, погибают иной раз самым жалким образом и что они этого заслуживают. Но я-то нисколько не интересуюсь тем, что делается в Константинополе; хватит с меня и того, что я посылаю туда на продажу плоды из сада, который возделываю.
— Должно быть, у вас обширное и великолепное поместье? — спросил Кандид у турка.
— У меня всего только двадцать арпанов, — отвечал турок. — Я их возделываю сам с моими детьми; работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду.
Кандид, возвращаясь на ферму, глубокомысленно рассуждал по поводу речей этого турка. Он сказал Панглосу и Мартену:
— Судьба доброго старика, на мой взгляд, завиднее судьбы шести королей, с которыми мы имели честь ужинать.
— Будем работать без рассуждений, — сказал Мартен, — это единственное средство сделать жизнь сносною.

* * *
Так как герои «Кандида», лишенные внутреннего мира, не могут выработать собственных идей естественным путем, в процессе внутренней эволюции, автору приходится позаботиться о том, чтобы снабдить их этими идеями извне. Такой окончательной идеей для Кандида становится пример турецкого старца, заявляющего, что не знает и никогда не знал имен муфтиев и визирей: «Я полагаю, что вообще люди, которые вмешиваются в общественные дела, погибают иной раз самым жалким образом и что они этого заслуживают. Но я-то нисколько не интересуюсь тем, что делается в Константинополе; хватит с меня того, что я посылаю туда на продажу плоды из сада, который возделываю».
В уста того же восточного мудреца Вольтер вкладывает прославление труда (после «Робинзона» очень частый мотив в литературе Просвещения, в «Кандиде» выраженный в самой емкой, философской форме): «Работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду».

Пример счастливого старца подсказывает Кандиду окончательную формулировку его собственной жизненной позиции: «Надо возделывать наш сад». В этих знаменитых словах Вольтер выражает итог развития просветительской мысли: каждый человек должен четко ограничить свое поле деятельности, свой «сад», и работать на нем неуклонно, постоянно, бодро, не ставя под вопрос полезность и смысл своих занятий, так же, как садовник изо дня в день возделывает сад. Тогда труд садовника окупается плодами. В «Кандиде» говорится, что жизнь человека тяжела, но переносима, нельзя предаваться отчаянию — на смену созерцанию должно прийти действие.

Надо возделывать наш сад

В октябре этого года галерее Anna Nova, одной из самых больших галерей Петербурга и России, исполнилось 10 лет. Для современного искусства в России, где такой бизнес вряд ли можно связать с быстрыми деньгами, это большой срок. За годы у галереи сложился свой круг художников, которые росли, в том числе и непосредственно благодаря ее работе.

27 ноября в галерее открывается юбилейная выставка, озаглавленная фразой Вольтера — «Надо возделывать наш сад», взятой из наиболее читаемого и публикуемого произведения Вольтера “Кандид, или оптимизм”.

"Вынесенная в заглавие фраза - последняя в сочинении, нечто вроде программы или вывода, выстраданного героями "Кандида, или оптимизма". В финале повести Вольтер собрал горемычных и вечно спорящих персонажей на маленькой ферме, где они находят примирение своих противоречий в совместной аграрной работе. Повестка дня сдула пыль с этого хрестоматийного произведения. Условия, в которые инспирировали его создание - стихийные бедствия, войны, повсеместное религиозное воспаление, крах утопических просвещенческих проектов, "закручивание гаек", сегодня вызывают сильную эмпатию.

Однако, "возделывание" - отнюдь не проповедь аполитичности и эскапизма, как этот пассаж иногда воспринимается. Это призыв заниматься своим делом, идти по выбранной дороге, как бы ни бурлил мир вокруг, трудиться и конституировать себя через труд, какие бы грозные тучи не стояли на горизонте.

Подводя итог первым десяти годам работы, галерея Anna Nova представляет выставку "Надо возделывать наш сад". Планируя экспозицию, мы изначально отказались от идеи делать тематический проект, предоставляя возможность художественной разноголосице самой очертить круг проблем и сюжетов, занимающих авторов. Каждому участнику достались свои "6 соток" галерейного пространства и свобода использовать их по своему усмотрению.

Надеемся, что плодами нашего садоводства в дальнейшем станут новые ролевые модели, поведенческие типы и художественные языки, способные описывать надвигающийся мир. Хочется верить, что рекомендация из "Кандида" и фигура его автора будут вдохновлять на поиск форм полнокровного существования искусства в новых условиях. Впереди у нас много совместной работы, которая, по словам Вольтера, "отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду".

Художники: Александр Дашевский, Юрий Александров, Денис Патракеев, Иван Плющ, Ирина Дрозд, Ростан Тавасиев, Стас Багс, Сергей Шеховцов, Игорь Шуклин, Юлдус Бахтиозина, Хаим Сокол, Илья Гришаев, Петр Швецов, Влад Кульков, Марья Дмитриева, Анатолий Белкин, Глюкля, арт-группа МЫЛО.

Специально к этому событию, интерьер ресторана будет полностью преобразован галереей Anna Nova с помощью арт-инсталляций и картин.
Кроме того, барное меню ресторана пополнится коктейлями, созданными при участии художников галереи, и посвященными мировым звездам contemporary art.
Таким образом, гости ресторана смогут погрузиться в симбиоз искусства гастрономического и искусства визуального.

Характерная для эпохи Просвещения тенденция освобождения разума и свободы воли из душной темницы религиозной узколобости получила свое начало в разуме юного француза, родившегося 21 ноября 1694 года в Париже. Родовое древо Франсуа-Мари Аруэ уходило корнями в слои ремесленников юго-западной провинции Пуату, однако, начиная с деда великого философа, каждое следующее поколение семьи стало подниматься на ступеньку выше по социальной лестнице, и он продолжил эту семейную традицию не только в рамках своей семьи, но и в духовном развитии для всего человечества. Таким образом, будущему «Прометею», как окрестили мыслителя его противники за попытки сделать искусство доступным более широкому кругу лиц, случилось появиться на свет в дворянской семье государственного служащего.

На склад ума и просвещенные взгляды Вольтера огромное влияние оказал его первый наставник аббат Франсуа Кастанье де Шатонеф, благодаря которому поэт уже в четырехлетнем возрасте знал наизусть одно из самых либертерианских и сатирических произведений того времени - поэму «Моизада», популярное в среде аристократии высшего порядка, выражавшей недовольство полномочиями монарха. В результате такого воспитания, учеба в иезуитском монастыре хоть и помогла юному дарованию приобрести знания, необходимые для полноценной светской жизни, но абсолютно не нашла отклика в душе творца, хотя и воспитала в нем умение придерживаться своей точки зрения, несмотря на отсутствие возможности ее озвучить.

Закончив обучение в монастыре, Вольтер, вопреки многочисленным попыткам отца определить его на государственную службу, решает посвятить свою жизнь творчеству. В возрасте шестнадцати лет он принимает участие в поэтическом конкурсе Академии и пишет «Оду на обет Людовика XIII». Однако судьи отдают предпочтение работе другого конкурсанта, протеже одного из членов Академии. Не в силах вытерпеть несправедливость такого решения, поэт высмеивает Академию в острой форме в своем произведении «Трясина». После такого поступка ему пришлось скрываться от возможных угроз в замке друга семьи, но поэма нашла большой отклик в широком круге публики и даже была подпольно напечатана в Голландии, что и продемонстрировало поэту силу слова и важность выражения своего мнения, независимо от последствий.

После прихода к власти регента Филиппа Орлеанского, Вольтер попадает в Бастилию за сочиненную над ним сатиру. Однако он уже осознавал всю эфемерность физических страданий, по сравнению с моральными пытками неиспользования своих дарований или их эксплуатации исключительно в корыстном русле и сокрытия их результатов от общественности. Поэтому, находясь в самой известной тюрьме для государственных преступников, он продолжает работу над поэмой «Эдип», начатой несколькими годами ранее. Благодаря хлопотам влиятельных товарищей, Вольтера выпускают на свободу. Его поэма на длительное время занимает сцену Парижского театра, принося поэту признание, прощение регента и финансовое благополучие, которое он укрепляет успешными и ловкими операциями с деньгами.

Спустя несколько лет Вольтер снова попадает в Бастилию, став жертвой интриги придворного де Рогана, чье самолюбие творец уязвил в состязании остроумием при высшем свете. Однако через две недели поэта выпускают из заточения, с условием выезда из страны. Так начинается путешествие поэта по Англии, изучение английского языка и знакомство с работами выдающихся британских мыслителей-деистов, а также проба пера в роли историографа. Итогом такой ссылки становится обогащение Вольтера новыми идеями и творческими планами, множество новых и полезных знакомств, а также выход одного из опорных произведений его творчества – «Философские письма». В этой книге писатель идеализировал и превозносил учения английских философов касательно приоритета материалистично-эмпирического восприятия жизни в противовес устаревшей набожной Франции. Разумеется, книга произвела во Франции эффект взорвавшейся бомбы, и поэту пришлось бежать в Голландию.

Когда шум утих, Вольтер вернулся на родину, однако более десяти лет не искушал судьбу своим появлением в Париже. Его новым пристанищем стал замок Сирей-сюр Блэз, владелицей которого была мадам дю Шатле. Этот период жизни автора был чрезвычайно плодотворным, в хозяйке замка он нашел не только партнера для любовных игр, но и напарника для научной деятельности, многочисленные результаты которой они регулярно отправляли в столицу. В то же время завязывается долгосрочная переписка Вольтера с наследным принцем Пруссии, впоследствии коронованным как Фридрих II. Такая дружба вызывает интерес Французского правительства, и, выполнив деликатное поручение родного двора, он находит снисхождение и обретает вес и на Родине. Ему удается попасть в Версаль и занять пост камергера и придворного историографа, однако оказать существенное влияния на роль жизни страны не в его силах, и он на несколько недель сбегает из Парижа в замок своей давней подруги графини Мэнской.

В 1750 году, по приглашению короля Фридриха II, он отправляется в Пруссию. Первоначальная эйфория от свободы выражения мыслей и просвещенного круга общения сменяется апатией ввиду «связанных рук» и более чем сдержанных полномочий. Вольтер дает зарок никогда не приближаться к монаршим особам и не жить при дворе, какие бы блага ему не сулили. Он приобретает три поместья, одно в Швейцарии и два во Франции, и начинает вести независимый образ жизни. Количество источников дохода Вольтера неуклонно растет – ссуды аристократам, мастерские, гонорары за издание многочисленных сочинений, операции с финансами. Таким образом, Вольтер становится одним из богатейших людей Франции.

Даже на склоне лет Вольтер не утратил ни капли своей плодовитости, имея сотни корреспондентов (среди которых были и августейшие особы) и выпуская огромное количество сочинений. Используя каждый удобной момент, чтобы навести прицел своего сарказма на мишень религии, выпускает множество недорогих брошюр для нелегального распространения, подписываясь самыми разнообразными именами, чтобы избежать наказания.

Спустя почти 30 лет отсутствия в столице, Вольтер решает посетить ее. Его ожидает теплый прием народа, плен внимания всего светского общества и обилие идей для дальнейшей работы. Однако болезнь не дает писателю воплотить все свои мечты, и, спустя несколько месяцев, он умирает.

Через 13 лет после смерти его прах помещают в Пантеон, где хранятся останки большинства французских деятелей. В саду наследия автора насчитывается свыше 100 прекрасных цветов его работ, намного опередивших свое время и по сей день ассоциирующихся с революцией, просвещением и гуманизмом.

Матвей Кострыгин

Надо возделывать свой сад

Надо возделывать свой сад
С французского: //faut cultiver son jardin.
Из романа (гл. 30) «Кандид» (1759) французского писателя и философа-просветителя Вольтера (псевдоним Франсуа Мари Аруэ, 1694-1778).
Иносказательно: человек должен прежде всего делать свое дело, то, к чему у него лежит душа, то, чем он призван заниматься, как бы ни складывались вокруг него обстоятельства.

Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. - М.: «Локид-Пресс» . Вадим Серов . 2003 .

Смотреть что такое "Надо возделывать свой сад" в других словарях:

САД - многозначный символ творческой свободы духа. Сад еще и символ возделанного сознания, недаром к этой идее примкнул Вольтер с призывом: «Надо возделывать свой сад». Символом стремления к знанию был и сад плодовых деревьев у персидского мыслителя… … Символы, знаки, эмблемы. Энциклопедия

Вольтер - Жизнь и творчество Вольтера Великий драматический дар Вольтера сравним с греческим по масштабу таланта и многообразию интересов мятежной души, рожденной для глубочайших трагических потрясений. Он добился того, чего не достиг ни один немец,… … Западная философия от истоков до наших дней

Мари Франсуа (Marie Francois Voltaire, 1694 1778) (настоящая фамилия Arouet; Voltaire анаграмма «Arouet le j(eune)» «Аруэ младший») один из крупнейших французских «просветителей» XVIII в., глава «философов», пионеров нового буржуазного общества,… … Литературная энциклопедия

Кофе - (Coffe) История кофейного дела, земледелия и бизнеса Cпособы приготовления кофе и кофейных напитков, классификация кофе, Капучино, Granita de Caffe, Доппио, Латте, Эспрессо Содержание Содержание Раздел 1. История кофейного дела. Раздел 2.… … Энциклопедия инвестора

Омар (ок. 1048 между 1113 и 1132), (полное имя Гийяс ар Дин Абу л Фатх Омар ибн Ибрахим Хайам Нишапури) иранский мыслитель энциклопедист: философ, математик, астроном, поэт. Основные философские сочинения: «Трактат о бытии и долженствовании»,… … Новейший философский словарь

ИНКОВ РЕЛИГИЯ - традиц. верования индейской южноамер. этнической группы кечуа, в европ. историографии названных инками. История, культура и И. р. известны по данным археологии и письменным источникам колониального времени (прежде всего испано перуанским хроникам … Православная энциклопедия